Были и небылицы сериала о «нехрестоматийном Достоевском»

Первое, что мне стало ясно: я ничего не знаю о Достоевском, хотя в школе был отличником.

Главная цель моего нового фильма – показать такого Федора Михайловича, о котором никто не знает.

Весной 2011 года центральные российские СМИ анонсировали выход на отечественные телеэкраны восьмисерийного цветного художественного фильма «Достоевский», снятого режиссером Владимиром Хотиненко по сценарию Эдуарда Володарского и приуроченного к 190-летнему юбилею писателя. В 2021-м, в год 200-летия писателя, сериалу исполнится десять лет. Его регулярно показывают на каналах «Россия-1», «Культура» и других федеральных каналах. Наверняка будут показывать и в юбилейные дни.

А тогда, в 2011-м, заголовки газетных статей и теленовостей обещали, что российский телезритель увидит в историко-биографическом мини-сериале нехрестоматийного Достоевского, то есть, по оценкам авторов картины, человека «живого, противоречивого, страдающего»¹. Сама по себе новость о предстоящей премьере и радостно будоражила, и неприятно настораживала: с одной стороны, давала надежду, что юбилей автора «Бесов» наконец-то будет достойно и, главное, объемно отмечен российским кинематографом, с другой – вносила сумятицу в содержание декларируемой нехрестоматийности: и на отечественном, и на мировых экранах образ Достоевского уже не раз был представлен и сложно, и противоречиво, и страдальчески, а порой – и с большими искажениями; другое дело, что почти всегда зрелище было пунктирным или фрагментарным.

Хрестоматийного Достоевского экранное искусство за столетие своего существования не создало ни в его родной стране, ни за ее рубежами. Да и что значило в понимании режиссера определение «хрестоматийный Достоевский», оставалось неясным: то ли «хрестоматийность» подразумевала безгрешность и святость, то ли та же «хрестоматийность» трактовалась как греховность и порочность. Впрочем, режиссер все же попытался внести ясность: «Достоевского я полюбил, я понял его как человека и сроднился с ним. Достоевский был очень сложным человеком с очень непростым характером. Иногда вредный, но с удивительно тонким чувством юмора»².

Но кто же из русских писателей был не очень сложным человеком, с совсем простым характером, ангельски безвредный и без чувства юмора? Ясности это признание не добавило.

Авторы картины – и сценарист, и режиссер – к моменту съемок «Достоевского» зарекомендовали себя как признанные мастера отечественной кинематографии. Э.Я. Володарский (1941–2012), советский и российский киносценарист, драматург и прозаик, заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат многих кинематографических премий, награжденный орденами «за многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами»³, был автором сценариев к фильмам «Мой друг Иван Лапшин», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Проверка на дорогах», «Штрафбат», «Прощай, шпана замоскворецкая», которые вошли в сокровищницу отечественного кинематографа. Володарский считался авторитетнейшим кинодраматургом, находившимся в самой сердцевине кинопроцесса. Режиссер Владимир Краснопольский говорил о Володарском, авторе почти девяноста сценариев: «Он давал такой материал в руки режиссерам, к которому оставалось только подобрать точных актеров, почувствовать замысел сценария. Девять десятых сценариев были победами»⁴. Н.С. Михалков не скрывал своего восхищения человеческими и писательскими талантами Володарского, когда того не стало: «Ушел выдающийся сценарист, выдающийся человек, товарищ, вообще личность удивительная совершенно. Личность знаковая во многом – потому что в свое время то, что делал Володарский, не рисковал делать никто почти. Я думаю, что с его именем связаны одни из самых лучших страниц в кинематографе и это трудно будет кому-нибудь оспаривать»⁵.