В 1887 г. я ушел из компасной мастерской. Начал работать на Франко-русском заводе – предке теперешнего завода-гиганта им. Марти, а затем решил продолжать учение. Окончив кораблестроительное отделение академии, я остался в ней вести практические занятия по математике. С 1887 г. главной моей специальностью стало кораблестроение или, лучше сказать, приложение математики к разного рода вопросам морского дела. В академии мне было поручено впоследствии вести курс теории корабля.

Особенно меня заинтересовал вопрос расчетов килевой качки корабля. Во время строительства Либавского порта был вырыт длинный канал в море глубиной примерно в 30 футов. Яхте «Полярная звезда» приказали пойти в Либаву. Было свежо. Сильный ветер поднимал крупную волну. Командир яхты стал на якорь у входа в канал и отказался идти дальше. Произошел крупный скандал. Дело в том, что на яхте должен был идти сам царь. Пришлось ему ехать в Петербург по железной дороге.

В связи с этим меня вызвали в Гидрографический департамент, где предложили разработать вопрос о килевой качке корабля и установить, насколько корабль качается носом и кормой и какой нужно учесть запас глубины под килем, чтобы обеспечить безопасность прохода в любую погоду.

Закончив эту работу, я сказал, что этот вопрос – новый и трудный и мне бы хотелось доложить о нем в Английском обществе кораблестроительных инженеров. Желание мое должно быть понятным, потому что в этом обществе были собраны лучшие кораблестроители мира того времени.

В Англии я пробыл несколько дней. Сделал доклад, посетил кораблестроительные заводы. Мой доклад был напечатан в «Трудах Общества». Спустя год я развил общую теорию качки корабля на волне. За этот труд Общество присудило мне золотую медаль. Это было тем более приятно, что русский человек был первым из иностранцев, который получил золотую медаль самого известного в мире Общества кораблестроительных инженеров.[114]

Мне хочется рассказать читателям «Красного флота» о другой моей большой работе над вопросом о непотопляемости судов. Я доказывал, что спасать корабль, когда он получает пробоины, надо не откачкой воды, а наоборот: надо спрямлять корабль, затопляя другие отделения, кроме поврежденных, чтобы корабль не опрокидывался.

Из-за этой теории мне пришлось выдержать большую борьбу. Корабельные инженеры в генеральских мундирах, сидевшие в Морском техническом комитете, не могли отрешиться от рутины. За то, что я их в этом обвинил, мне был объявлен выговор в приказе по флоту.

В рапорте по вопросу о непотопляемости судов я для примера взял броненосец «Петропавловск», ибо в бассейне была его модель с отсеками, сделанная по указаниям адмирала Макарова. На примере, подтверждающем мои расчеты, я показывал, как модель опрокидывается, если ее не спрямляют, затопляя другие отсеки.