— Наибольшее уважение у меня вызывает Владо Дапцевич… Этот Владо — персонаж из реальной жизни, который похож на Владо Петровича, героя литературы и кино.

— Однажды он сказал, что любит Сталина, и за это провел двенадцать лет на каторге.

Моей матери он нравится вовсе не из-за Сталина. Она до сих пор сожалеет о временах Тито. Владо Дапцевич удостоился ее высочайшего почтения, потому что, согласно ее выражению, это «настоящий мужчина, со своими принципами». Когда он вышел из тюрьмы, журналист ежедневной коммунистической газеты «Победа» спросил его, не изменил ли он своего мнения.

— Я люблю Сталина, — без колебаний ответил Дапцевич. Кто знает, действительно ли этот человек верил в то, что говорил. Но принцип есть принцип. Сказав что-то однажды, он не собирался отступаться от своих слов. «Настоящий мужчина, со своими принципами», — повторяла моя мать.

* * *

— Ну, так на чьей же ты стороне? — настаивает моя мать.

— На твоей, я тебе уже сказал. Если бы это было не так, ты бы знала это лучше меня, — ответил я ей со смехом.

Сенка тоже засмеялась.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я тебя спрашиваю. Не прикидывайся дурачком, — продолжила она.

— Нет, не знаю.

Сенка обняла меня:

— На столе мармелад и масло, а там — поджаренный хлеб. Пойду заплачу за электричество, а потом немного прогуляюсь.

Все происходит так же, как по утрам моего детства. За исключением того, что тогда все эти указания были написаны на маленьких клочках бумаги, поскольку за два часа до моего ухода в школу мать уже направлялась к факультету гражданского строительства по аллее Косева.

Еще толком не проснувшись, я смотрю, как она вразвалочку направляется к морю по бульвару, где когда-то пролегала узкоколейка.

* * *

В Герцег-Нови самым дорогим для меня человеком является доктор Радмило Йованович, психиатр из Сараева. Подобно Сенке он тоже убивает время, ежедневно прогуливаясь по побережью. Он делает это на манер горцев, шагающих по берегу моря.

Одиннадцать лет назад этот самый доктор Йованович спас меня от моей первой депрессии. Я прервал съемки фильма «Папа в командировке», чтобы отправиться к нему на консультацию в Ягомир.

— Доктор, я больше не могу, — с ходу выпалил я.

Сначала он попросил меня присесть, затем задал вопрос:

— Что такого тяжелого вы делаете, что говорите «я больше не могу»?