А за несколько дней до этого в селе Знаменском Орловской губернии другой Плещеев — глубокий старец, отец двух сыновей-декабристов, Александр Алексеевич — писал к Алексею Николаевичу в Москву, на Плющиху, дом № 20:[1]

«Милостивый государь мой Алексей Николаевич! Года три, а может, четыре назад, в Петербурге, во время нашего мимолетного знакомства в редакции «Современника», у Добролюбова, Вы изволили полюбопытствовать, не состоим ли мы с Вами в каком-либо, хотя бы отдаленном родстве. Меня самого давно занимал сей вопрос, и тогда я предпринял розыски в родословных и в книгах Герольдии. Но болезни и преклонный мой возраст — в прошлом июле мне исполнилось восемьдесят четыре — прервали сии изучения. Твердо знаю, что оба мы имеем одного отдаленного предка: в 1335 году ко двору Московского князя прибыл черниговский боярин Федор Бяконт с двумя сыновьями. Старший сын — достославный Елевферий, в пострижении Алексий, митрополит Московский, управлял княжеством Московским долгие годы при малолетнем князе Дмитрии Ивановиче, прозванном Донским, и был впоследствии причислен церковью к лику святых. Младший сын Бяконта — Александр, нареченный народом за плечистость Плещеем[2], вот он-то и есть родоначальник нашей фамилии. От него осталось большое потомство, погодя образовалось великое множество линий. Известны Плещеевы, а также Плещеевы-Мешковы, Плещеевы-Очины, Плещеевы-Колодкины и другие.

Ваша семья, происходившая от нижегородских дворян, вряд ли находится в близком свойстве с дворянами орловского наместничества, то есть с моими родичами. Родство между нами, коли его и удалось бы найти, упрятано, видно, в отдаленнейших временах.

Однако надобно ли разыскивать его?.. Не важнее ли для нас вывесть наружу духовное наше родство? Тождество мыслей, единство упований и понятий?..

Мой к Вам интерес попервоначалу возбудила общность фамилий. Вслед за тем превратности Вашей судьбы, арест всех членов кружка Петрашевского и жесточайшее наказание: объявление смертной казни у эшафота, на Семеновском плацу. При барабанном бое вы, узники,' облаченные в саваны, под взведенными курками внезапно услышали замену смертного приговора, вы сосланы рядовыми солдатами в Оренбургский край… Мы все это знали и вам сострадали.

Но и прежде и после сего… первенствующим образом… Ваши стихи нашли себе ревностных почитателей в лице всех членов нашего дома. Ваше длительное пребывание в ссылке, вслед за тем отдаленность местожительства и природная скромность моих ныне покойных уже сыновей помешали знакомству и желанному для всех нас сближению с Вами. Достаточно Вам рассказать, что второй сын мой, «черный жучок» Александр-Санечка, в последние месяцы перед кончиной не переставая пел Ваш столь известный ныне повсюду гимн на мотив Марсельезы: