И все же привычка, укоренившаяся традиция революционных действий под руководством Коммуны могла повлиять на события. Многое зависело от поведения действующих лиц, а в конечном счете — от народа, от его представителей в секциях. Они оказались перед выбором: Коммуна приказывала направить людей с оружием для борьбы против Конвента. А из Конвента поступил приказ не выполнять распоряжений Коммуны. Четыре начальника легиона из шести сразу же подчинились Конвенту и отказались выполнять приказы Анрио. 32 секции Парижа из 48 решили подчиниться Конвенту. Но 16 командиров батальонов все же послали отряды на Гревскую площадь. Некоторые из них просто не получили никаких указаний из Конвента. Во всяком случае, в 7 часов вечера около Ратуши собралось больше 3 тысяч человек. Это, конечно, не могло идти в сравнение с массовыми порывами прежних исторических выступлений Коммуны, когда по ее призыву собиралось свыше 50 тысяч человек. Зато к Коммуне пришли канониры с 32 пушками. Если учесть, что сначала Конвент охраняла только одна рота, то Коммуна несколько часов имела явный перевес.

Несчастье состояло в том, что Коммуна оказалась беспомощной. Генеральный совет объявил себя в состоянии восстания против «угнетения» Конвента «изменниками», преследующими Робеспьера. Воззвание Генерального совета призвало народ к восстанию, чтобы не дать «погибнуть завоеваниям 10 августа и 31 мая», спасти Робеспьера, «давшего утешительный догмат о существовании Верховного существа и о бессмертии души». Такой призыв ничего не разъяснял, никого не воодушевлял. К тому же его мало кто и знал, ибо напечатать текст просто не успели.

Довершением всех злоключений Коммуны явилась лихорадочная, но бестолковая деятельность ее военного вождя Анрио, бешено скакавшего из конца в конец города. Он успел на протяжении трагического дня не только передавить лошадьми несколько прохожих, но и совершить немало других «подвигов». Сначала он решил освободить Робеспьера и полетел в Комитет безопасности. Однако оказался арестованным сам! Военные «действия» возглавил Коффиналь, бывший врач 32 лет, заместитель председателя трибунала, прославившийся единственной репликой, которую он неизменно говорил каждому подсудимому: «Я лишаю тебя слова». Эти слова стали его прозвищем. Именно он сократил и подделал протоколы процесса Дантона. Но этот соратник Робеспьера действовал по крайней мере энергичнее, чем Анрио.

Поскольку в повстанческом Исполнительном совете не оказалось ни одной политической головы, решили попытаться освободить арестованных вождей. Когда после набата, раздавшегося в 7 часов, на Гревской площади собралось достаточное число сторонников Коммуны, Коффиналь во главе сильной колонны с пушками отправился к Тюильри. Ему удалось освободить Анрио, и два «генерала» стали думать, что делать дальше. Конвент, на который направили стволы 12 орудий, мог легко стать их добычей. Но исход дела решила дисциплина, установленная Робеспьером в Коммуне. У Коффиналя оказался приказ Пейяна, немедленно после освобождения Анрио вернуться в Ратушу, что и было сделано. Триумфатором возвратился Анрио в Коммуну, но там с первого взгляда поняли, что лучше бы он оставался под арестом: генерал был пьян! Тем более необходимым представлялось освобождение Робеспьера и его арестованных друзей. Поскольку их посадили в разные тюрьмы, несколько отрядов устремилось на выполнение этой боевой задачи. Вскоре привели Робеспьера-младшего, затем появился Сен-Жюст, Леба и, наконец, Кутон. Сложнее обстояло дело с Робеспьером-старшим…