Георгий Адамович решительно возражал против стихов Северянина о России: «...эти новые стихи не украшают сборника, — скорей, наоборот... Это, право, уже не стихи, это катастрофа... Не лучше и с обличениями современной городской жизни, забывшей “о святынях, об искусстве и любви”, “о красотах презираемой природы”, где поэты скрываются “От запросов желудка, от запросов живота”».
Среди новых черт его поэтического мира названо неприятие города и современной цивилизации. Утешение, по мнению Пильского, поэт находит в семье, в тишине далёкой Тойлы, в ночных мечтах и книгах. Критик перечисляет имена писателей и поэтов, звучащие со страниц книги: Пушкин, Бальмонт, Блок, Надсон, Малларме, Лесков, Достоевский, Метерлинк, Киплинг, Гумилёв, Ахматова, Георгий Иванов; имена актёров, композиторов, Мейерхольда, Рахманинова.
«Новая книга Игоря Северянина — книга отречений, книга отказа от прошлого и от самого себя:
И всё же Пётр Пильский, внимательный читатель Северянина и лучший его критик, замечает внутреннее единство поэтического мира, интуитивно сохраняемое в диалогах со своим прошлым: «С прошлым не расстаются. Его тащут, как горб, — до могилы. Былые видения не меркнут. Отсюда вздохи и сожаления (“Всё находимое порастерял, И, вот, слезами взоры орошая, Я говорю: Жизнь прожита большая”). Ни скорбь по России, ни мечтательные надежды на её новое обретение, ни любовь к родной стране, ни жизненные потрясения, ни седина, ни годы не изменяют, не разрушают основного строя души, не умерщвляют коренных, врождённых, взрощенных пристрастий».
Критик отмечает «коренное пристрастие» поэта к «словесной изобретательности», которая наглядно видна в лексиконе: «превоскресье», «предгневье», «ночела», «пламно», «мечтальня», «радый», «ненужье», «оволжен», «остариненна», «оновенный», «ужал» (ужалить).
И ещё одно качество подчёркивает Пильский: «В своём душевном складе Северянин — неизменен. В нём есть упрямство, упорство, стойкость, вера в себя, в какую-то свою правоту, и внутренняя самонадеянность. Отсюда — часто встречающаяся неряшливость, небрежность, нежелание контролировать свои строки. За это ему приходилось не раз слышать осуждения, встречать укоры. Они заслужены».
Несомненно, сборник «Классические розы» стал его наиболее значительной книгой эмигрантского периода, своеобразным памятником поэту.
Глава вторая ПАРИЖСКИЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ И ВСТРЕЧИ
Скептическое восприятие цивилизации у Северянина в 1920—1930-е годы усилилось. Именно такие стихи были опубликованы в журнале «Числа» (Париж, 1931. № 5) его молодыми создателями — пять стихотворений из книги «Классические розы»: «Отличной от других», «Моя удочка», «Не более чем сон», «Осенние листья», «У лесника».