Лишь через много лет, когда уже и самого Азефа не было в живых и когда, после революции 1917 года, тайны Департамента полиции перестали быть тайнами, выяснилось, что в действительности происходило тогда, то есть в марте – апреле 1906 года.

Азеф не был простым провокатором, то есть тайным агентом Департамента полиции, прикидывавшимся революционером и продававшим за деньги тех, кто считал его своим товарищем. Его роль была сложнее.

Скорее его можно было назвать двойным агентом – он был одновременно и революционером, и агентом Департамента полиции.

Он работал на две стороны и обе стороны обманывал: принимал участие в террористических предприятиях, но выдавал Департаменту полиции лишь то, что считал нужным, – остальное доводил до конца (так, он довел до конца убийство министра внутренних дел Плеве и убийство великого князя Сергея Александровича, скрыв подготовку покушений от полиции); вместе с тем, работая в Департаменте полиции и получая за свою Каинову работу от правительства деньги, отдавая на виселицу некоторых из своих товарищей по революционной партии, он вместе с Боевой организацией проводил террористические дела против правительства.

В конце концов эту двойную роль Азефа в Департаменте полиции разгадали и, оказывается, как раз в это самое время, которое я описываю (апрель 1906 года), Азеф был в Петербурге арестован – чего мы, конечно, тогда не знали. Его непосредственный начальник, жандармский генерал Герасимов, заведовавший всем охранным делом, пригрозил Азефу с ним расправиться, если он будет продолжать свою двойную работу (об этом через много лет генерал Герасимов сам рассказал в своих воспоминаниях, опубликованных в Париже в 1935 году).

Прижатый к стене, Азеф выдал Герасимову дело Дурново. Вот почему была прослежена вся Боевая организация, подготовлявшая покушение на Дурново, вот почему, между прочим, ни разу ее члены не встретили самого Дурново – Азефу нетрудно было добиться, чтобы таких встреч не произошло. Поэтому же, вероятно, попал под наблюдение и я. Когда я через пять месяцев после этого был арестован и когда ведший мое дело жандармский генерал Иванов (он вел дознания по всем делам Боевой организации) торжественно предъявил мне обвинение в принадлежности к Боевой организации, он показал меня вызванному им свидетелю. Я сейчас же узнал в нем швейцара гостиницы «Пале-Рояль» на Пушкинской улице, в которой я жил.

– Узнаете ли вы этого человека? – спросил швейцара генерал.

Швейцар пристально вглядывался в меня.

– Нет, никак не могу признать. Это другой – тот был бритый и как будто на армянина походил…