В связи с боями под Сталинградом на память приходит еще один эпизод, связанный с именем Максима Горького.

В одном из боев у станции Абганерово Михаил Алексеев был тяжело контужен и попал в медсанбат. Придя в себя, он увидел, что вокруг его койки стоят люди. Кто они? Зачем пришли?

— Это мы, минометчики, — видя недоуменный взгляд своего командира, осторожно доложил Соколов. — Пришли вас навестить… Немца одолели… Высоту снова отбили… Так что докладываем…

На губах Алексеева появилась еле заметная улыбка. В глазах потеплело. И тут минометчики стали наперебой рассказывать о последнем бое, о разных фронтовых новостях. А старшина батареи тихонько, чтобы не мешать остальным, запел свою любимую «Рябинушку». Он всегда, когда на сердце было тяжело или нападала грусть по дому, пел так, что все умолкали и внимательно слушали его задушевное пение. В наступившей тиши голос старшины звенел мелодично и заунывно. Казалось, что ему тесно в маленькой госпитальной палате. Он рвался на волю, унося своего хозяина в родные края, навевая воспоминания о детях и жене, загубленных врагом. Гневом наполнялось сердце бывалого воина. Руки сжимались в кулаки. В висках стучало все чаще и чаще. Такое же состояние было и у Алексеева. Захотелось встать с постели, позабыть о недуге, взять оружие и снова пойти в бой…

Алексеев сделал резкое движение, поднялся на руки, но сестра тут же уложила его в постель:

— Вам нельзя вставать… Запрещено врачом…

Кто-то из солдат протянул Алексееву потрепанную книгу — спутницу минометчиков — и ласково сказал:

— Ваш любимый автор… Расскажите нам о нем или прочтите что-либо. А то мы, право, грусть на вас нагнали.

Это был один из томиков Максима Горького: минометчики знали предмет увлечения своего командира.

— Хорошо, — повертев книгу в руках, ответил Алексеев. — Я прочту вам прекрасную горьковскую сказку «Девушка и Смерть».

Быстро найдя нужные страницы, он начал читать:

Читал уверенно, так, будто знал заранее текст песни. В палате все притихли.

И сказка будто ожила. Перед глазами у всех возник образ смелой девушки, которая во имя любви не побоялась ответить грозному царю:

Взбешенный царь отдал девушку в руки смерти.

И в сознании каждого явственно встала картина последнего боя за высоту, которая неоднократно переходила из рук в руки. «Вот точно так же, — проносилось в голове Алексеева, — и мои бойцы вчера гордо стояли перед смертью и победили. В этом, как и в других боях, ими также руководила всесильная и всемогущая любовь. Великая любовь к матери-Родине…»

Алексеев сделал паузу, повернулся, лег поудобнее, нахмурился. Присутствующие смотрели на него тревожно, внимательно. Но молодой лейтенант-минометчик будто не замечал ничего: был погружен в свои сокровенные думы. Он думал о солдатах батареи, людях, чьи судьбы находились в его руках. Думал о последнем ожесточенном бое с врагом, когда минометчикам пришлось вести огонь, вопреки всем инструкциям и техническим правилам…