Согласясь взять на себя управление батюшкина имения, я потребовал ясного расчета долгам казенным и частным и доходам. Батюшка отвечал мне, что долгу на всем имении тысяч сто, что процентов в год должно уплачивать тысяч семь, что недоимок тысячи три, а что доходов тысяч 22. Я просил все это определить с большею точностью, и батюшка не успел того сделать сам, я обратился в ломбард и узнал наверное, что:

Долгу казенного……..190 750

Что процентов ежегодно. 11 826

Что недоимок………11 045

(Частных долгов, полагаю, около 10 000)[914].

Сколько доходу, наверное знать не могу, но, полагаясь на слова батюшкины, и ставя по 22000, выдет за уплатою казенных процентов остается до 10 000.

Из оных, если батюшка положит по 1500 Ольге Сергеевне, да по стольку же Л. С-у, то останется для него 7000. Сего было бы довольно для него, но есть недоимки казенные, долги частные, долги Льва Сергеевича, и часть доходов сего года уже батюшкой получена и истрачена.

Покамест не приведу в порядок и в известность сии запутанные дела, ничего не могу обещать Ольге Сергеевне и не обещаю; состояние мое позволяет мне не брать ничего из доходов батюшкина имения, но своих денег я не могу и не в состоянии приплачивать.

В постскриптуме Пушкин приписал: «Я еще не получил от батюшки доверенности, в один месяц из моих денег уплатил уже в один месяц 866 за батюшку, а за Л. С. 1330; более не могу»[915].

Обрадовались родственники и насели.

Расходные статьи в бухгалтерии Пушкина все росли и росли, а приходных еще не завелось. Нужно сказать, что деньги, собиравшиеся с болдинских крестьян, шли в погашение и на уплату процентов по многочисленным ссудам, а остатки досылались непосредственно отцу Пушкина. Сцена, которую описал Пушкин в письме к Нащокину («имение описывают»), повторялась в 1834 г. пять раз[916]. Было отчего идти кругом голове Пушкина. Приходов не было: за все время своего управления он получил 400 руб. из Болдина, да оброку 260 руб. Вот и все. Оставалось прибегнуть к испытанному средству, рекомендованному и Соболевским, к новой ссуде под залог крестьянских душ. Почти все они были заложены и перезаложены, и только 76 душ кистеневских мужиков были свободны от залога. Их-то и поспешил заложить новый хозяин болдинских имений. Операция заклада тянулась долго. «У меня голова кругом идет. Не рад жизни, что взял имение; но что ж делать? Не для меня, так для детей», – писал 12 мая Пушкин жене[917]. «Хлопоты по имению меня бесят», – писал он ей же[918] 29 мая. В мае расход Пушкина увеличился: деньгами дал матушке 24-го 100 руб., 30-го – 200 руб. А приходу нет как нет!