«Один из знаменитейших наших писателей, который является большим любителем старины, совершенно случайно нашел мебель величайшей исторической ценности. Речь идет о поставце, украшавшем спальню Мари„Медичи. Этот предмет, сделанный из массивного черного дерева, — одно из великолепнейших и удивительнейших произведений искусства…“

Но короля, по-видимому, не удается убедить приобрести эту великолепную вещь, принадлежавшую его сиятельной предшественнице. В конце концов являются несколько старьевщиков, привлеченных газетной рекламой. Бальзак ликует.

«Нашелся покупатель. Он дает десять тысяч франков за оба эти предмета флорентинской работы, чтобы перепродать их за двадцать тысяч двору. Тысячу франков комиссионных он обещал антиквару Дюфуру. Но я уступлю ему только поставец. Ко мне является множество покупателей, даже антикваров. Все они единодушно восторгаются моей мебелью».

Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что покупатели и почитатели куда-то исчезли. В марте мебель все еще не продана, и любой другой на его месте уже убедился бы в своем заблуждении. Но Бальзак, увлеченный своей фантазией, только взвинчивает цену:

«Один из двух предметов, который я решил сохранить, стоит теперь у меня. Он превыше всяких похвал, просто описать невозможно, до чего он хорош. Однако я решил не сохранять его для себя. Наш самый знаменитый антиквар оценил эту вещь в шесть тысяч франков. Краснодеревщик, который реставрировал секретер, полагает, что одна только работа мастера, сделавшего его, стоит двадцать пять тысяч франков. Он говорит, что на нее потрачено по меньшей мере три года ручного труда. Эти инкрустированные арабески достойны кисти Рафаэля. Я хочу предложить его герцогу Сандерлендскому в Лондоне или какому-нибудь пэру, какому-нибудь там Роберту Пилю. Они могут уплатить за него три тысячи фунтов стерлингов. За такую сумму я бы отдал эту вещь и тогда заплатил бы свои долги. Но пока что я оставлю ее у себя».

Проходит еще месяц, и из трех тысяч фунтов стерлингов не появился еще ни один. Но Бальзак не отступает С поразительным упорством он вынашивает новый проект. Он собирается поместить в «Мюзэ де фамий» изображение этой королевской мебели, и за право опубликования оригиналов журнал должен уплатить ему пятьсот франков. Таким образом, оба предмета обойдутся ему уже не в тысячу триста пятьдесят франков, а только в восемьсот пятьдесят. Однако проходит весна, потом лето, политипажи все еще не напечатаны, и все еще не явился ни один покупатель. В октябре мелькает проблеск надежды: