Какая-то бабенка, подымаясь по лестнице в магазин, с радостью сообщает попутчице:

– Вчера еле-еле добрела домой, а сегодня, как услыхала по радио, что прибавили хлебца, вскочила как встрепанная, не чувствуя под собою ног.

– Да, теперь легче, – сказала другая.

– Ну еще бы, да ведь, кроме того, в два раза меньше будут вырезать крупяных талончиков в столовой. Теперь-то мы ожили. Проживем. А там посмотришь, и еще лучше будет.

Вот вам ленинградка (русская) – стоило немного прибавить продуктов, как сразу же положительная реакция: появился оптимизм и уверенность в своих силах. И эта женщина не исключение. Напротив, она в данном случае типична для подавляющего большинства ленинградцев.

Кроме прибавки хлеба мне стало неофициально известно, что на февраль по рабочей группе будут установлены след. нормы: мясо – 1500 г, масло – 800 г, сахар – 2000 г, крупа – 2000 г. ‹…›

Конечно, норма смешная. Что значит на месяц 2 кг крупы. Это – тарелка супа на день, но и это обнадеживает. Прибавки поднимают настроение, и если к этому добавить, что в декабре жители были вынуждены ограничиваться 125–250 г хлеба (да какого – с целлюлозой и посторонними примесями), то теперь заводы выпекают великолепный полноценный хлеб. Жить, конечно, можно. Важно приостановить вымирание населения. А потом само по себе войдет в норму.

Посудите сами… А, впрочем, давайте проследим по одному факту на мне, как отражается голод на человеке с точки зрения физиологической. Я человек от природы любящий красивое, приятно ласкающее взгляд. В мирное время, невзирая на близкое присутствие любимой жены, я не прочь был метать вожделенные взгляды на хорошеньких женщин. Сейчас же смотрю на оных, как евнух или старый импотент, нет желания искать ласку. Можно сказать, полная временная атрофия стремлений получить сладострастные переживания.

Я не исключение. С кем ни поговоришь, у всех подобное состояние.

У женского пола, очевидно, аналогичное чувство или отсутствие всякого чувства в этом смысле, т. к. ни одна из тех, которые когда-то восторженно отзывались обо мне, не остановят на мне даже взгляда. Просто не замечают. У всех одна мечта – поесть досыта, хотя бы хлеба с водой и солью, и этой мыслью поглощены буквально все, за исключением единиц, не испытывающих в Ленинграде голода.

На днях у нас в коридоре неожиданно появилась девочка лет четырех, прилично одетая. Вначале она молча сидела, а затем громко заплакала. Я спросил ее:

– Где твоя мамочка?

– Мамочка ушла за касей (кашей).

Прошло около 3 часов, а мама с кашей все не возвращалась. Значит, она подбросила девочку, надеясь, что о ней позаботятся. Мы приласкали девочку, накормили и на второй день разыскали мамашу.