Дом был весьма респектабельным – с лифтами и с чистыми подъездами, в которых сидели вахтерши. Они спрашивали, в какую квартиру ты идешь. Однажды вахтерша, узнав, что я иду к Тарковским, сказала: «А, да-да! Они говорили, что домработницу ищут».

Папина квартира мне очень нравилась. Там было много солнца, а стены выкрашены по заказу папы светлой краской – в большой комнате чуть желтоватой, а в папиной – розовато-жемчужной.

На этих стенах очень красивы были картины – натюрморт Фалька в большой комнате, вид Парижа тоже работы Фалька и нежный акварельный букет Фонвизина у папы в кабинете. Над папиным диваном висела старинная миниатюра: дама в чепце с кроткими голубыми глазами. Рядом с диваном стоял столик, на котором папа записывал стихи.

Папа умел создать у себя красивый уют, который и Андрей, и я особенно ценили, ведь мама была совсем равнодушна к быту, да и денег лишних у нее никогда не было.

На шкафчике у папы, справа от его дивана, стояли старинные чашки, которые он с увлечением собирал, – каждая новая чашка подолгу нами рассматривалась, и папа по справочнику расшифровывал мне клеймо, стоявшее на донышке.

А в самом шкафчике были разноцветные заграничные бутылки с экзотическими напитками, ликерами и кубинским ромом. Папа любил угощать меня и угощаться сам из маленьких серебряных стопочек. Он потешался, глядя, как я осторожно, но с удовольствием пробую вкусную крепкую жидкость. Он даже сочинил такой шуточный стишок:

Папин кабинет был смежным с комнатой Татьяны Алексеевны, в одной части которой стоял обеденный стол со стульями, а в другой, за раздергивающимися тяжелыми занавесками, ее тахта и большое зеркало с туалетным столиком. У стены стоял старинный папин диванчик, который он купил в 1948 году, живя на Коровьем Валу. Остальная мебель была сделана на заказ по шикарной геометрической моде тех лет, по вкусу Татьяны Алексеевны. Другим, кроме кабинета, нашим с папой любимым местом в квартире была кухня. Туда вел коридор, вдоль которого стояли полки с книгами, не вместившимися в кабинет.

Кухня была замечательной, с новеньким финским гарнитуром и с «двухкамерной» нержавеющей мойкой – предметом, дотоле мною не виданным. Мы часто чаевничали на кухне, и папа, забывая, как всегда, взять костыль и прыгая на одной ноге, заваривал чай по своему особому рецепту – из смеси различных сортов с непременным добавлением грузинского черного плиточного чая.

В маленькой комнате налево, в той самой, что была помечена на папином плане крестиком, жил Алеша.

К тому давнему разговору у нас в 1-м Щиповском мы с папой никогда не возвращались.