— Послушай, — сказал я, — вот мой бумажник, хочешь взглянуть, что в нем?

Чернявый посмотрел на бумажник, потом на меня, посмотрел не испытующе, но достаточно враждебно.

Он не ответил, но я понял, какой ответ вертелся у него на языке. Игра пошла в открытую. Мой страх перед ним исчез.

— Хорошо, — я сам покажу тебе, что в нем лежит, — сказал я.

Я вынул из бумажника документы и две ассигнации.

— Вот тридцать шиллингов, о которых я тебе говорил. — Я показал ему деньги. — Теперь погляди, что в карманах…

Я вывернул карманы и подсчитал монеты.

— Восемь шиллингов и одиннадцать пенсов. Это все. Вот ключ от машины. Я показал ключ, — Бумажник, ключ и мелочь я положу вот здесь, около палки.

Он посмотрел на все это, и циничная улыбка мелькнула на его лице.

— Если ты решишь смыться ночью, — продолжал я, — знай, что тут все. Не трогай только меня. Не люблю, когда мне делают больно. И запомни еще одно: в полицию я не побегу, не имею такой привычки. А сейчас я ложусь спать.

Я залез с головой в спальный мешок и улегся.

Уже засыпая, я видел, что Чернявый все сидит у костра.

Глава 21

Глава 21

Утром, когда я проснулся, бумажник, мелочь и ключ лежали на прежнем месте, рядом со мной.

Чернявый спал, завернувшись с головой в одеяло, возле кучки золы. Вокруг нее кружком раскинулись не догоревшие за ночь сучья и ветки, образуя нечто вроде циферблата. В нескольких футах от моей головы стояли два припорошенных золой котелка со спитым чаем.

Я приподнялся на локте и осмотрелся. Тощий и Гарри стояли на берегу, слева от моста; там, примяв тростник, лежало поваленное дерево, верхушкой своей ушедшее под воду.

Приятели умывались, стоя на этом бревне. Над рекой клубился пар, радужный там, где его подсвечивали солнечные лучи, преломлявшиеся в мыльных пузырях на руках умывающихся. За рекой сороки славили утро. На лугу, в лучах восходящего солнца, мирно пощипывали траву овцы.

Я поспешно обулся и, захватив полотенце, присоединился к Тощему и Гарри.

— Вот это жизнь! — радостно воскликнул я.