Но зачем ей это? Что плохого мы сделали?

– Она же нам не родня, – сказала жена брата. – Ее бабушка была сиделкой у прадеда. Присматривала за дедом. А она маленькая постоянно была рядом и как-то сказала деду: «Я тоже хочу быть Мишулиной!»

А дед ответил: «Нет, деточка, Мишулиной ты не будешь никогда!»

Почему он так сказал, кто его знает? Теперь уж не спросишь, но, видимо, это так обидело тогда ребенка, так засело в ней, что она решила мстить… только не деду, а нашей семье.

По слухам, позже, когда папа приезжал навестить деда, она пыталась к нему подкатывать, наверное, хотела женить на себе. Ну так говорили… а папа ей сказал, что она не в его вкусе, в общем, отшил. Как уж было на самом деле, не знаю, может, это слухи, может, ложь, а может, и правда. Ответить на это мог лишь папа, но его не было в живых, а она перестала с нами общаться, вот так в одну минуту. Вычеркнула нас ни за что из жизни!

И даже если папа грубо ее отшил, а дед и правда грубо ей ответил, то в чем мы виноваты с мамой?

Она выросла, приехала в Москву, устроилась, родила дочь, купила квартиру в соседнем от нас доме, зачем? Видимо, чтоб все-таки быть ближе к папе и его семье, чтобы любыми путями стать Мишулиной. Видимо, это было ее идеей фикс. Но с папой при его жизни они лишь изредка пересекались в продуктовом магазине, в гости она к нам не приходила, и близкого общения между ними не было.

Если все это правда, то месть женщины сложно объяснить, я не обладаю ни завистью, ни мстительностью, поэтому понять мотив мне сложно, тем более к людям, которые вообще ни при чем. Если были претензии надо было решать их с дедом и моим папой, а не с нами. Но у каждого своя правда.

Жена брата рассказала еще много негативных историй про эту женщину и про то, как она пыталась влезть к ним в жизнь и к сестрам папы. Описывать это не буду, меня это не касается, но все эти истории открыли мне глаза на эту женщину и заставили посмотреть на все с другой стороны.

В социальной сети я увидела, что у нее в друзьях журналистка Лгунаева и продюсер Петрищева, все те, кто стояли за обманом и грязью. А у нее они в друзьях.

Дальше я узнаю вообще страшную вещь, та сестра, с которой она дружила, втихаря, поехала с Тамиром сдавать ДНК, в платную клинику, конечно, сама бы она до такого не додумалась, очевидно, что эта женщина диктовала ей, что делать.

Мы позвонили сестре.

Я так не рыдала, наверное, никогда, я захлебывалась в трубку слезами.

– Что же вы наделали? Мы ждем суда, все экспертизы хотим делать только там. Вы понимаете, что они подделают ваше ДНК и сделают его сыном? Вы понимаете, что такое родство, предполагаемое, как между вами, очень сложно доказать. Вы сестра двоюродная по женской линии! Нет игрек-хромосомы, чтобы доказать родство, даже Саша племянник не подходит, потому что родство по папиной маме, а не по отцу папы! Вы понимаете, что вы одинокая и он потом у вас тоже квартиру отожмет? Это страшные люди, вы неужели не понимаете? – рыдала я. – Вы же почти не общались с папой, вы просто не имели права так поступать, вы своим поступком наплевали на его память! Почему вы не дождались суда? Почему не позвонили нам, прежде чем ехать куда-то? Мы не бежим от экспертиз! Мы просто хотим, чтобы они были в рамках закона, а не абы где! Вы же сами обожаете своего отца, папиного дядю! Вы боготворите его и чтите его память и заметьте, ни я, ни папа никогда слова плохого в его адрес не сказали! А вы… просто предали брата, с которым и особо не общались никогда!