Каждый фильм в какой-то степени исповедален — в каждый вкладываешь себя, свои мысли, свои чувства, пристрастия. Неисповедальна лишь та картина, что сработана режиссером бесстрастно, рассудочно и с холодной душой.

* * *

Меня часто спрашивали, как мне удается добиться от актеров замечательных результатов. Мол, у вас почти каждый артист играет лучше, чем у другого режиссера… Отбросим похвалу, поговорим о деле.

Эскиз образа создается на кинопробах. Отмечу здесь нюанс, который вряд ли смогу объяснить, но попробую. Между мной и артистом должны возникнуть какие-то токи, личные отношения. Мы не признаемся друг другу во взаимном обожании. Но актер чувствует, что я его люблю, независимо от пола и возраста. Это любовь профессиональная. И еще он находит в моих глазах своеобразное зеркало, некий монитор, камертон — критерий правды, — и играет, как правило, перед объективом для меня. Оператор поглощен наводкой на фокус, композицией кадра, мягким проведением панорамы и т. д. Да и любой другой участник съемок занят на площадке своим конкретным делом. У актера здесь только один зритель — режиссер. Партнеры вовлечены в действие. Если актер фальшивит, если это качество присуще его натуре, второй раз я к нему не обращаюсь.

Положим, актер говорит до съемки: «Я этот текст произносить не могу, он — фальшивый». Я ему верю. Он мой союзник, соратник, талантливый человек, наделенный чуткой интуицией. И он — в образе, чувствует его изнутри. Что ж, я обязательно переделаю сцену, перепишу диалог, заменю, выброшу — вывернусь наизнанку, потому что речь не о капризах. Я актеру слуга абсолютный. Но одновременно и хозяин. Вот это сочетание и устраивает актеров, потому что они знают: для них будет сделано все. Я способен выразить свое неудовольствие оператору, почему так долго ставят свет, задать выволочку второму режиссеру, но я никогда не выговаривал ни одному актеру, даже если он мне не нравился. Я ведь его выбрал. Артист — это самый хрупкий, нежный, тонкий инструмент режиссера. Только взаимопонимание, забота, полное доверие. Если актер сыграет вдруг что-то неожиданно, то это я больше всего люблю. Иногда такое замечательно ложится в образ, в картину. И я пришел к подобным установкам еще в первой же картине сразу.

Задавали мне и такой вопрос: «Идете ли вы на риск, если твердо не уверены в результате, только бы избежать банальности?»

Риска не боюсь — входит в профессию. А банальность, конечно, страшна, но волей-неволей иногда впадаешь в нее, и это очень обидно. Всегда хочется найти то самое — единственное — решение. Постановка картины для меня — череда непрерывных сомнений и неуверенности. В конце съемок как будто начинаешь что-то понимать. Когда приступаю к складыванию фильма и по многу раз смотрю отснятое, придерживаюсь одного критерия: если мне интересно, значит, получилось. А что не нравится — вон! Я доверяю своему непосредственному зрительскому взгляду.