А в Москве продюсер Дмитрий Корж (он сменил на этом посту Леонида Бица) готовил съемочную группу к ответственной экспедиции в Данию. Там мы намеревались снять ту самую половину фильма, на которую должно было хватить полученных от «Газпрома» средств. Был зафрахтован чартерный рейс в город Орхус, где и находился музей под открытым небом «Гамле Бю», что в переводе означает «Старый город». Кстати, надо сказать, что мы пытались заинтересовать датские организации нашим сценарием, чтобы они приняли материальное участие в нашем проекте. Все они сценарий хвалили, но говорили: мы, мол, маленькая страна и денег у нас нет. Когда же начались пейзажные съемки (наша администрация в это время изучала расценки, тарифы, стоимости съемочного дня в музеях, аренды костюмов, карет, лошадей и т. д.), мы столкнулись с полным отсутствием заинтересованности датской стороны. Невольно напрашивалась аналогия: как бы у нас, в России, вели себя люди, если датские кинематографисты приехали бы к нам снимать фильм, скажем, о Пушкине? Нам казалось, что отнеслись бы к этому с симпатией и пониманием, чего мы не заметили со стороны датчан. Кроме того, цены на все нас попросту ужаснули. На наши немалые деньги мы бы не смогли снять половину фильма, в лучшем случае — одну десятую. Помимо этого, выяснилось еще одно обстоятельство: нам не было позволено что-либо изменять в экспозиции музеев, переносить вещи, снимать в одном интерьере что-то другое, что требовалось по нашему сюжету. Кроме того, в музеях, на улицах, в интерьерах была стерильная чистота. Это все было музейное, для иностранных туристов, а не жизненное. В начале девятнадцатого века хватало грязи, мусора, коровьих лепешек на мостовой и тому подобного. Кадры, снятые в подобной «декорации», выглядели бы мертвечиной.

А в Москве в это время судорожно паковали в ящики костюмы, укладывали реквизит, составляли графики приезда артистов в Данию. Тоже дополнительная головная боль, ибо артисты все были заняты в театрах, давали между спектаклями два, максимум три дня. Мы мерили расстояние и время езды от копенгагенского аэропорта, куда приходят международные авиарейсы, до места съемки в Орхусе… Постепенно становилось понятно: киноэкспедиция в Данию, несмотря на то что декорации вроде бы стояли, — авантюра. Но отказаться было выше моих сил. Наша замечательная художница Людмила Кусакова уговаривала меня снимать все в России, мол, она все построит для фильма. Но меня, признаюсь, пугала эта перспектива.

Группа в Москве рвалась за границу, всем было интересно, да в общем и выгодно. Я терзался. Умом понимал, что, если мы покажем гипотетическим будущим спонсорам лишь одну десятую часть фильма, это будет ничтожно мало. Такое количество не сможет убедить в необходимости продолжения съемок. Кроме того, потом придется доставать средства не на половину картины, а на девять десятых, т. е. почти полную сумму. Но так хотелось снять подлинный датский материал! И тем не менее голос разума все-таки победил! 7 апреля, за два дня до вылета, я, узнав, что деньги за перелет еще не перевели в авиакомпанию (о, умный, осторожный Корж!), отменил датскую киноэкспедицию. Сердце болело, уверенности в правильности решения не было. Но жребий был брошен! Сняв пейзажи и фоны, мы с Алисовым вернулись в Москву. И стали готовиться к съемкам дома. Все актерские графики полетели к чертям. Рухнуло многое, перестраиваться пришлось на ходу. Но скажу сразу же — решение оказалось судьбоносным! Когда начались съемки в России, я с первых шагов ощутил поддержку людей. Это все равно что футбольная команда играет дома, а не в гостях. Болельщики очень помогают, чтобы игра получилась наступательной, результативной, выигрышной! Но главным «выигрышем» оказалась Людмила Михайловна Кусакова — художник-постановщик нашей картины. Она творила чудеса. Каждый раз, закончив съемку очередного объекта, я восклицал: