Он везет нас в маленькую, уютную гостиницу. Мы знакомимся с ее прекрасными хозяевами. Оказывается, эти люди держат огромный заповедник с оленями, верблюдами, лошадьми, волами и многими другими животными. Они нам и говорят:

— А хотите побывать практически на сафари? Это оставит неизгладимые впечатления.

— Конечно, хотим.

В маленьком деревенском магазине ребята взяли три мешка горячего хлеба. Меня там узнали продавщицы, стали фотографироваться. Когда мы приехали в заповедник, владелец гостиницы начал подзывать оленей непонятным для меня языком. Смотрю, из кустов один олень выходит, потом второй, третий, пятый, десятый, двадцатый — и все идут к нам. Мы все были в замешательстве: куда прятаться, на нас бегут олени с рогами! Они подбежали достаточно близко, раз — и остановились. Хозяин им кидает хлеб, они едят.

— Подожди, не кидай, дай хлеб Наташе в руку, — говорит он Лиону, — сейчас они обвыкнутся и сами подойдут.

Я разламываю буханку хлеба и говорю:

— Кушайте, мои хорошие, кушайте, мои красивые!

Они не боятся, берут с рук. Лион начинает фотографировать. Восторгу не было предела. Потом он нам показал самых больших владимирских тяжеловозов. Я диву даюсь от увиденного и невероятной доброжелательности этих людей. А Лион вдруг говорит:

— У Наташи недавно был юбилей. Давайте мы сфотографируемся на фоне какого-нибудь коня. Как будто вы ей его подарили.

— А зачем «как будто»? Мы сейчас подарим Наташе лошадь, нам несложно. Идемте, Наташенька, выбирайте!

Я бросила на Лиона негодующий взгляд, и он воскликнул:

— Ой, что же я сказал-то!

— Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь.

Мы заходим в конюшню:

— Вот жеребята, выбирай.

Я растерялась, а взрослые лошадки подходят, ребята их хлебом кормят, и они не боятся.

— Я не знаю.

Хозяин говорит:

— Зато я знаю, какую тебе надо лошадь, идем. Мы прошли в самый конец конюшни, где стоял черный жеребенок с белыми сапожками.

Хозяин стал объяснять: