Говорили о косметической операции и программе защиты свидетелей. Но мысль об изменении внешности, чтобы меня не узнали даже мои дети, переходила все границы.

Я сказал, что обдумаю их условия, и попросил о встрече с психологом разведки, которого встречал три года назад в Шотландии во время обучения командообразованию.

Пару недель спустя меня пригласили в гостиницу в Манчестере. Там был психолог, известный мне как Люк из Авмора. Он обнял меня и, казалось, искренне обрадовался встрече. Но вскоре на его лице вновь появилось беспокойство, когда я рассказал о своих переживаниях. Я едва сдерживал слезы.

— Думаете, я сумасшедший, считая, что американцы хотели моей смерти? Я параноик? — спросил я.

— Послушайте, — сказал он. — Вы в очень сложной ситуации. Ваш страх — это не паранойя, он основан на том, что могло произойти и что еще может произойти. Возможно, вы правильно поступили, не отправившись на юг Йемена. Вас вполне могли убить, и да, американцев, возможно, это не беспокоило. И я понимаю, почему вы решили обратиться в средства массовой информации, — это форма защиты.

Люк ясно дал понять, что мне требуется помощь. Он сказал, что мучительные переживания произошедшего только начинаются и употребление кокаина, хотя и объяснимое, необходимо прекратить. Он изо всех сил старался дистанцироваться от разведки, однако я заметил, что порой вместо «я» невольно говорил «мы». И явно был несвободен консультировать меня или назначать курс лечения.

Разговор был долгий и болезненный. Но мне, по крайней мере, удалось выговориться. На прощание он снова меня обнял.

Мне еще предстояло дать ответ МИ5. Они уже были недовольны мной из-за того, что я не возвращался домой, а продолжал жить в гостинице, которой ни я, ни «Юлландс-Постен» не могли себе позволить. Меня удерживало тотальное недоверие к разведкам. Я не мог провести полгода в подполье без работы, доходов или защиты ради призрачных шансов принятия в ряды.

На заключительной встрече в непримечательном гостиничном конференц-зале я сказал Грэму, что я не могу принять предложение МИ5 — слишком рискованно, и я не до конца им доверяю.

Показалось, что он разочарован, но не удивлен. Он крепко пожал мне руку и взял за плечо.

— Это нормально, — сказал он. — Берегите себя, думаю, вы знаете, как о себе позаботиться.

Шагая домой под дождем, я осознал масштабы проблемы.

Я решил остаться один. Не страдать от ложных ожиданий и не обманываться ложными обещаниями. Я могу говорить свободно, но мне всегда придется оглядываться. Я могу смотреть на своих детей и чувствовать, что старался сделать мир немного лучше.