Раньше, до антибиотиков, давали при воспалении легких на 6 недель бюллетень.
Вот я думаю, что, может, в эти сроки уложусь.
А вообще-то, конечно, никто ничего не знает, а я утеряла большую часть юмора и злости, что в болезни необходимо.
Скоро, скоро Вы будете в Москве, но… приедете Вы, вероятно, 6-го, а в четверг (вчера, сняли карантин) пускают посетителей от 4–6 вечера, а Вы уже поедете на дачу. <…>
Вот и гадаю: когда же увижу Вас, Вас – добрую, свежую, красивую, разумную и очень привязавшую мое сердце к себе. <…>
Я очень, очень хочу жить и увидеть „активно прекрасный видик“ – Вас и Мажисьена на фоне „активно некрасивого пейзажа“ (в плохую погоду из окон столовой на Николиной Горе) …»
Анна Алексеевна – Валентине Михайловне
Анна Алексеевна – Валентине Михайловне
…Дорогая Валентина Михайловна, как-то Вы, хорошо ли Вам у нас? Мы долетели очень хорошо, надо сказать, что четыре часа полета прошли очень скоро. Погода была во многих местах очень ясная, в Балтийском море еще был у берегов лед! Прилетели в Лондон, самолет облетает город кругом. Чудная погода, все как на ладони, город громадный, во многих местах стоят башни – дома, Темза вьется. Вообще, сверху очень интересно, как-то все охватываешь сразу. Абсолютно непонятно, как можно бомбить города, полное ощущение громадной жизни. Интересно, летчики когда-нибудь задумывались над такими вопросами или тогда приходится бросаться самому вместо бомб?
Нас встретили и наши из посольства, и друзья из Кембриджа, и представители Академии английской, и куча фотографов, которые снимали П. Л. со всех сторон. На следующий день в городах появились его громадные портреты – человек, которого Сталин не выпустил и пр. Но все очень тепло и трогательно. Дом у Кокрофтов осаждается прессой, но разговоры с журналистами отложены напоследок. Зато снимают его со всех сторон и со всеми, кто рядом. Кембридж прелестен сейчас, весь в цвету, розовые, белые, пурпурные стоят деревья. Солнце и тепло. Не изменилось ничего – как будто и не прожили жизнь, а уехали на несколько дней. Все друзья необычайно милы и приветливы, чувствуем себя здесь как дома. У Кокрофтов все очень просто и симпатично. Вчера были приглашены на обед в St. John’s College, это один из старейших – вот тут произошло некоторое изменение. Женщины обедают по приглашению в рефектории[179], т. е. в том месте, куда нас, Божьих созданий, раньше не пускали. А тут даже студенты могут приглашать своих девушек. Это бывает 2 раза в семестр. Вы не можете прийти со своей женой, но с любой другой гостьей. Я была с Дираком. Он такой же душечка, как и был всегда. Мы чувствуем себя здесь прекрасно, английский приходит назад совсем хорошо. Колледж, где мы живем, очень современный, все открыто, студенты более свободны, чем в других местах, и какая-то очень хорошая обстановка и отношения. У нас масса приглашений, хочется всех повидать. Будем в Лондоне несколько дней, там тоже посмотрим. Самое неприятное – это громадное количество автомобилей, в узких улицах нечем дышать. Никто не ходит пешком. Что-то будет в Лондоне? Это, пожалуй, то, что поражает больше всего. Дороги стали лучше и всё продолжают строиться. Англичане живут богато, страна, конечно, процветает, но она этого стоит. Жизнь недорога, вещи просто дешевы, и какое внимание в магазинах! Такие пустяки бросаются в глаза. Молодежь одета очень странно, много бородатых, волосатых, в белых брюках в обтяжку. Но все это как всегда, сейчас так, завтра эдак – по моде. Я сначала удивлялась ценам, они втрое больше тех, которые были раньше, но, переведя на наши рубли, – сразу успокоилась! П. Л. уже был в лабораториях и сейчас там. На будущей неделе будут очень занятые дни в Лондоне. Я, конечно, позабыла мою адресную книжку, но все звонят или пишут. Марии Игнатьевне [Будберг] буду звонить в понедельник, надо ее повидать, когда будем в Лондоне.