Я стал следить за этой парочкой и прислушиваться к ее беседе, в которой очень часто упоминалось мое имя. Жена жаловалась на то, что ее силой выдали за меня, что ее родители прельстились моим богатством, что она по-прежнему любит только одного его.

– Однако жестоко же вы обманулись.

– Я не знаю, как это произошло. Я не могу понять, как я мог обознаться, почему говорили именно обо мне, и так далее.

– У страха глаза велики. Благодаря своей впечатлительной натуре вы все преувеличили…

– Нет, тут что-то неладно.

После продолжительной прогулки Путилин расстался с купцом и уехал домой.

А тот быстро поднялся к себе в квартиру. Горничная, не ожидавшая такого скорого возвращения своего господина, с изумлением встретила его.

– Барыня дома?

– Дома-с… почивают…

Он прошел в спальню; его жена безмятежно спала. От шума она проснулась и спросила:

– Что это значит? Ты вернулся?

– Да… Я вернулся… Со мной кто-то подло пошутил…

– Подшутил? Как?

Он рассказал ей о телеграмме, о своих похождениях на маскараде и в ресторане. Она заливалась веселым смехом.

– И ты, глупенький, осмелился мне не доверять? Благодарю, не ожидала! О, я за это непременно тебя накажу, нарочно побываю в маскараде, и непременно с этим противным…

Успокоенный купец упал на колени и стал просить прощения.

На другой день он был у Путилина.

– Как вы себя чувствуете? – спросил его Иван Дмитриевич.

– Превосходно… Теперь я уверен в своем ангеле и уж конечно никаким телеграммам больше не поверю.

Затем он упросил Путилина разыскать ту особу, которой он накануне нанес оскорбление в ресторане, и передать ей от него «на булавки» триста рублей. Эта просьба через день была исполнена.