И что наряду со всем этим значило какое-то мелкое, экономно краткое объявление в газете на последней странице:

«Заседание физич. отд. Русского физ. — хим. общества — во вторник, 25 апреля, в 7¹/₂ час. веч.».

И что из того, что двое пассажиров в штатском на пароходике «Заря» отправляются сейчас вместе со своим багажом именно на это заседание. Кому было до них среди весеннего шума столицы?

Пароходик втянулся в ворота города, вошел в Морской канал вдоль длинных набережных и ошвартовался у одного из многочисленных причалов петербургского порта — утлая скорлупка среди громадин судов, стоявших тут на приколе во время зимовки.

— Только не стукни!.. — сказал пассажир с бородкой матросу, кивнув на перевязанные ящики.

Тот снова подхватил их, как ведра, и осторожно ступил на землю. Пассажир в курточке побежал за коляской.

25 апреля. А если считать по-новому, то было это 7 мая.

День был совсем по-летнему теплый, ясный. В Петербурге на Марсовом поле проходил военный парад — первый высочайший смотр. Гремела музыка, гремело «ура», били барабаны, землю сотрясал марш гвардейской пехоты, конницы, артиллерии. Блестело оружие на ярком солнце, медные кирасы и каски с орлами. Весь светский Петербург собрался на это зрелище, образуя на специальной привилегированной эстраде плотную когорту туалетов и расшитых мундиров и глазея туда, где под охраной черно-красной цепочки лейб-казаков высилась царская палатка.

К вечеру после парада на поле, на набережных началось гулянье. В этой толкотне пробирались в тот час одинокие фигуры ученого вида, как бы посторонние общему оживлению. Пробирались туда, где на берег Невы на Васильевском смотрит здание университета. Там, внутри университетского двора, стоит старое кирпичное здание, известное всем местным старожилам под галантным французским названием прежних лет «Же-де-пом» («Игра в мяч»). А в самом здании теперь физический кабинет университета.

Итак, вторник 25 апреля. Или 7 мая по-новому.

Большой зал с рядами мест, какие-то закоулки, огороженные шкафами с книгами и приборами. По задней и боковым стенам пристроенные, как балкончики, антресоли, на которых преподаватели и ассистенты корпят над своими работами. Здесь-то, в этом зале, и проходят обычно заседания Русского физико-химического общества. Тесный круг людей, посвященных в науку и собирающихся время от времени вместе в этой строгой и даже несколько сумрачной обстановке, где нередко блистала смелая, яркая мысль. Здесь, с этой лекторской кафедры, Менделеев провозглашал свою великую периодическую систему. Здесь Чебышев выводил свои знаменитые формулы. Здесь Бутлеров раскрывал новые законы органической химии. Здесь изобретатель Яблочков зажигал свою первую электрическую свечу… Стены зала хранили память немалых событий науки.