Старшие авторы, которых ККК не знал или не знал их стихов: Н. И. Гаген-Торн (1900–1986), Д. Е. Максимов (1904–1987), Г. С. Гор (1907–1981), П. Я. Зальцман (1912–1985), П. П. Громов (1914–1982) и А. М. Володин (1919–2001)[741]. А. Н. Егунов (1895–1968) и С. В. Петров (1911–1988) упомянуты как «поэты молчания» [АГЛ 2 А: 39].

В Ленинградскую часть Списка не вошли (как члены СП) В. Британишский, Г. Горбовский, Я. Гордин, А. Кушнер и В. Соснора, представленные в АГЛ[742].

Нет в Списке также В. Бобрецова, Л. Васильева[743], В. Гандельсмана, А. Горнона, М. Дидусенко, В. Дмитриева[744], А. Домашёва[745], В. Кучерявкина[746], Б. Лихтенфельда, С. Магида… – некоторых из них объединяет то, что они начали публиковаться в сам– и тамиздате после отъезда ККК.

В общем, в АГЛ в основном воспроизводится то представление о ленинградских преимущественно неофициальных поэтах, которое сложилось у ККК до отъезда. Кто не успел, тот опоздал. Сам ККК неоднократно писал в последующие годы, что новых авторов, сравнимых с теми, кого он полюбил в молодости, он не видит. (Здесь мы говорим об авторах, по возрасту попадающих в границу 1975 года отъезда, т. е. не моложе 1955 г. р. Рецепция творчества еще более молодых у ККК была очень ограниченной.)

Во всяком случае, нам сейчас несложно сделать необходимые дополнения к той грандиозной картине неофициальной поэзии, которая дана в АГЛ.

Отдельного упоминания заслуживает «женский вопрос». Некоторые женщины в АГЛ есть: И. Близнецова[747], Ю. Вознесенская (4А + 5Б), Т. Гнедич (упоминается неоднократно, стихов нет), О. Денисова, А. Марголина[748], Н. Медведева, Е. Мнацаканова, Ры Никонова, Е. Шварц, М. Темкина…

Но где же О. Бешенковская[749], Т. Буковская, Е. Дунаевская, Е. Пудовкина, К. Унксова, 3. Эзрохи? Никого из этих заметных поэтесс в Списке нет; в АГЛ они в лучшем случае упомянуты.

Напрашивается предположение, которое подтверждает сам ККК: «я уж предпочту, чтоб меня назвали просто “perverted”, каковым в отношении дамской поэзии я и являюсь, потому что потерял всякое уважение к пишущей женщине» [АГЛ 4А: 607]. «А те <женщины> еще и стихи пишут, сами. Я, правда, их стихов не читаю. С меня хватит Леночки Шварц» [АГЛ 5Б: 47].

При ярко выраженном интересе к женщинам как сексуальным объектам ККК скептически оценивал их способности к поэзии. Нельзя недооценивать здесь значительную долю позы, но характерно, что исключения возникали в основном тогда, когда сексуальный и эстетический моменты совпадали (характерные примеры – Щапова, Медведева). В общем, ККК и политкорректность – несовместимы[750].