На мой взгляд, в средствах массовой информации принято преувеличивать всесилие служб безопасности, изображать их монстром, стоящим над властью, навязывающим ей свои решения, верховодящим в государстве. Такое утверждение не отвечает действительному положению дел. Оно часто используется некоторыми внутренними и внешними силами для компрометации органов безопасности.

В истории, да и в наше трудное время, есть немало примеров, когда партии и политики в борьбе за власть пытаются переложить собственную вину за преступления и просчеты на службы безопасности, обвиняя их в чинимых провокациях и кознях. Нацеливают гнев толпы на органы, зная, что обывателю их деятельность всегда кажется подозрительной.

Советские органы государственной безопасности постоянно были верны партии. Какой-то своей независимой политики не проводили, партии себя не противопоставляли, на власть в государстве не претендовали. Все руководители органов госбезопасности, начиная с Ф. Дзержинского и заканчивая В. Крючковым, являлись преданными партийцами, персонально подобранными и назначенными ЦК. Если бы кто-то и попытался спровоцировать бунт ради личной власти, будь то даже сам Берия, основная масса сотрудников ему поддержки не оказала бы.

И все же зная, насколько острый и сильный государственный инструмент представляет собой служба безопасности, руководство партии постоянно подстраховывалось. Наряду с жестким контролем, периодическими чистками и кадровыми инъекциями КГБ было строжайше запрещено вести контрразведывательную работу в партийных структурах сверху донизу. Аналогичное табу действовало и в отношении политических органов Вооруженных сил Советского Союза. Попутно замечу, что в переломный период нашей истории именно элита партии выделила из своей среды перерожденцев, сепаратистов и буржуазных лоббистов.

Партия и ее руководители постоянно держали руку на пульсе органов госбезопасности, внимательно следили за частотой ритма их работы. Стало правилом присутствие и участие первых лиц партии в совещаниях, собраниях, партийных активах и других политических и организационных мероприятиях, проводимых в центральном аппарате МГБ-КГБ. Правда, не могу утверждать, как обстояло раньше, но с 1943 по 1953 год в широком плане И. Сталин с чекистами не встречался и перед ними не выступал. Очевидно, такой стиль руководства органами безопасности его устраивал. Возможно, к этому имелись и какие-то другие личные соображения Сталина.

В постсталинское время с руководящим составом КГБ встречались Н. Хрущев, о чем я уже упоминал, Л. Брежнев, К. Черненко и М. Горбачев. Главный перестройщик выслушал только доклад и сразу же совещание покинул. Конечно, систематический характер носило участие в оргпартмероприятиях КГБ секретарей ЦК КПСС, руководителей и инструкторов отдела административных органов. Такая форма общения аппарата ЦК с чекистами позволяла доводить до личного состава органов установки и требования партии, контролировать их деятельность, изучать кадры.