Узнав диагноз, Айн осталась столь же спокойной и уверенной. Убедив себя, что в данной ситуации самым рациональным будет бросить курить, она быстро и без особого труда избавилась от многолетней зависимости. Перед операцией она попросила Мэри Энн Рукавину и Леонарда Пейкоффа присматривать за Фрэнком, пока она будет находиться в госпитале. Операция прошла успешно, однако писательница как будто постарела на 20 лет. Три недели пребывания в госпитале были для нее тяжким испытанием. Ей не нравились доктора и медсестры, по ее мнению, не соответствовавшие занимаемым должностям в силу возраста либо уровня интеллекта. Врачи советовали ей двигаться, но она решительно отказывалась вставать с постели, считая, что это – совершенно нерациональное требование, учитывая тяжесть ее состояния. Вспышки ее гнева и раздражения стали утомлять медработников; кроме того, из-за известности и авторитета пациентки они опасались публичных скандалов и старались общаться с ней через посредника – Аллана Блюменталя.

После выписки из госпиталя Айн потребовала, чтобы ее болезнь оставалась тайной для окружающих, за исключением Фрэнка и ближайших друзей. Восстановление проходило очень медленно. Айн практически не выходила из квартиры, продолжала лежать в кровати, читая детективные романы и смотря телевизор. Только когда по предписанию врачей Фрэнк начал совершать прогулки, она стала вместе с ним выходить из дома на непродолжительное время и небольшие расстояния. Состояние Фрэнка продолжало ухудшаться: у него начались провалы в памяти, перемежавшиеся вспышками ярости, направленной на супругу. Энн Хеллер сообщает, что он продолжал много пить, заказывая алкоголь с доставкой на дом из ближайших магазинов. После смерти в его студии было найдено множество пустых бутылок – свидетелей грустных последних дней бывшего киношного красавца.

К сожалению, силы к Айн Рэнд полностью так и не вернулись. Иногда она могла по два-три дня не вставать с кровати, и тогда выпуск «Бюллетеня Айн Рэнд» запаздывал на несколько недель. Она получила от издательства аванс за роман о неразделенной любви (о нем речь шла выше), однако даже толком не начала работать над ним, и аванс пришлось вернуть. Ее отношения с близкими друзьями становились всё более напряженными: при встрече она могла часами упрекать их в нерациональном поведении или неправильных эстетических взглядах. В результате ухаживать за ней остался практически один человек – Леонард Пейкофф, на которого она и оформила завещание. Другим близким человеком была племянница Фрэнка, Мими Саттон, иногда появлявшаяся в Нью-Йорке и часто звонившая.