Начало нэпа по времени совпало с бурными дискуссиями по половому вопросу, в них не принимал участия разве что ленивый. Большевистские теоретики во главе с Александрой Коллонтай горой стояли за теорию «Эроса крылатого» — мужчины и женщины освобождались от формальных уз. И без того никогда не отличавшиеся строгостью нравов низы получили теоретическую основу для блуда. На каждом шагу заявлялось об отмирании семьи и в подтверждение этому пропагандировалась жизнь в коммунах.

В 1927 году была введена непрерывная рабочая неделя со скользящим графиком. У разных членов семьи смены не совпадали, к чему это приводило — не трудно догадаться. Теоретик Ю. Ларин и вовсе заявил о 100-процентном обобществлении быта. По его проекту рабочие должны жить в семейных коммунах, спать там по 6 человек в комнате, а ежели кто-то пожелает уединиться с женщиной, то для этих целей предполагалось иметь один двухместный номер. Подобная бесконтрольность в половых связях привела к огромному количеству внебрачных детей и невероятно широко распространившимся венерическим заболеваниям. В 1922 году в Московском университете имени Я. М. Свердлова 40 процентов студентов были больны триппером, а 21 процент имели более чем два венерических заболевания. Вольность взглядов породила еще одно нелицеприятное явление участились случаи изнасилований и убийств женщин — видимо, жертвами становились чаще те, кто отказывался участвовать в «свободной любви». Все чаще и чаще специальным комиссиям приходилось расследовать случаи «нетоварищеского отношения к девушкам».

На рубеже 20—30-х годов сексуальная революция постепенно пошла на убыль. Заметно ужесточились нормы социальной жизни. Теоретиком нового движения выступила заведующая женотделом ЦК ВКП(б) П. Виноградова. Она говорила: «Излишнее внимание к вопросам пола может ослабить боеспособность пролетарских масс». Еще один теоретик А. Залкинд утверждал, что «класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешиваться в половую жизнь своих членов». Новая ситуация рождала новые курьезы. На московском заводе «Серп и молот» парня исключили из комсомола за то, что тот пытался склонить девушку к сожительству. Но в процессе разбирательства все же не это оказало решающее влияние на вердикт. Хуже, чем приставание к девушке, было то, что парнишка оказался сыном кулака, а отсюда и вердикт «блокировался с кулаками и противодействовал политике Советской власти». В 30-х годах подобные разбирательства стали уже не редкостью. Интимная жизнь оказалась предельно политизированной. Журналисты перестали устраивать дискуссии по половым проблемам, с городских улиц исчезли легкомысленно одетые девушки, а ВЛКСМ занимался тем, что разбирал на собраниях молодых людей, исключая их из комсомола за то, что «он гулял одновременно с двумя». Власти активно поощряли новый социалистический аскетизм. Примерно с 1937 года любая бытовая неурядица могла принять размах громкого дела. Газеты на своих страницах сетовали на то, что враги «привили молодежи буржуазные взгляды на вопросы любви и брака и тем самым разложили молодежь политически». Жестоко клеймились добрачные половые связи и разводы. Последний мог поставить крест на всей карьере коммуниста или комсомольца. Таким образом, вторая половина 30-х годов прославилась не только нетерпимостью и фанатизмом, но жестоким подавлением естественных человеческих стремлений.