Вот что я был вынужден официально докладывать шифротелеграммами министру обороны СССР:
«…4 сентября встретился в штабе Оперативной группы МО СССР с президентом ДРА по его настойчивой просьбе.
В ходе беседы Наджибулла сказал: „Враги распространяют слухи о том, что президент недооценивает помощь, оказываемую 40-й армией, и заявляет, что советские войска уклоняются от боевых действий и не оказывают действенной поддержки Вооруженным силам Афганистана. Это неправда. Наоборот, руководство Афганистана прилагает сейчас настойчивые усилия, чтобы в ответ на нарушения Женевских соглашений США и Пакистаном приостановить вывод советских войск и тем самым создать условия для предотвращения ликвидации завоеваний Апрельской революции…“
…На наш взгляд, войска 40-й армии ни при каких обстоятельствах оставлять в Афганистане нельзя. Этот шаг ничего, кроме вреда, не принесет. Советскому Союзу будет нанесен труднопредсказуемый ущерб на международной арене. А советский народ будет возмущен таким решением. О чем я сообщил Наджибулле.
Кратко комментируя сказанное, надо отметить, что Наджибулла не верил в то, что я ему в течение последнего года внушал: «Вооруженные силы Афганистана уже способны самостоятельно без 40-й армии защищать независимость своей страны». Он не верил в это, хотя это было именно так – время подтвердило: после выхода наших войск Вооруженные силы Афганистана почти три года успешно решали задачу по защите своего государства. Он, Наджибулла, как и все руководство ДРА, привык за эти годы, что 40-я армия была в стране как бы щитом от всех бед. Привык к этому и боялся, что свои воины могут дрогнуть. Конечно, его опасения основания имели: предательство, коварство, измена – все это присутствовало. А с уходом советских войск эти негативы, конечно, должны были проявиться еще больше. Так и случилось. Даже министр обороны Шахнаваз Танай переметнулся на другую сторону (к Г. Хекматияру).
И Наджибулла понимал, что очень многое будет зависеть от того, какое решение приму лично я. Вот почему он зачастил с визитами ко мне в резиденцию. Однако я не был намерен менять своего мнения об обстановке и решения по выводу войск. Наоборот, я всячески внушал Наджибулле уверенность в том, что все будет в порядке и что армия, МГБ и МВД его страны оправдают надежды.
Но чем ближе подходил срок второго, завершающего этапа вывода наших войск, тем настойчивее были руководители Афганистана в намерении затормозить выход 40-й армии. Постоянно и все более решительно высказывались просьбы оставить часть советских войск в Афганистане. Такая позиция афганцев находила поддержку у определенной части советского руководства, которое стало колебаться. В их числе были Шеварднадзе и Крючков.