Я приметил, что присутствие миссионера Нота не нравилось королю, и он поспешил запереть дверь; потом показал свои часы, карту, тетрадь начальных правил геометрии, которой он учился с английской книги, и что понимал, описывал в сию тетрадь на отаитском языке. Вынул из шкатулки чернильницу с пером и лоскутом бумаги, подал мне, прося написать по-русски, чтоб подателю сей записки отпущена была бутылка рома. Я написал, чтоб посланному дать три бутылки рома и шесть – тенерифского вина. В сие время вошли Нот и Лазарев. Король смутился, поспешно спрятал записку, чернила, бумагу, геометрическую тетрадь и переменил разговор.

Побыв недолго у короля, мы последовали за миссионером Нотом извилистой тропинкой в тени лимонной и апельсиновой рощи. Сии плодоносные деревья, под открытым небом, в благорастворенном климате, растут, как другие деревья, без всякого от островитян попечения.

Мы видели несколько опрятных домиков, и в один растворенный зашли. В доме не было никого; посредине стояла двухспальная кровать, покрытая опрятно желтым одеялом; над изголовьем, в крыше (за жердью) положено было Евангелие. Небольшая скамейка на низких ножках, камень, которым растирают кокосовые орехи, и несколько очищенных черепков сих орехов составляли весь домашний прибор счастливых островитян. Съестные припасы их почти беспрерывно в продолжение года готовы на деревьях, когда им нужны – снимают; нет никакой надобности заготовлять в запас и беречь для будущего времени. Вероятно, хозяева сего дома уверены в неприкосновенности собственности каждого, совершенно покойно полагаясь на честность соседей, оставили жилище свое. Где, кроме как на острове Отаити, можно сие сделать и потом не раскаиваться?

Пройдя еще несколько далее по тропинке, между кустарниками и небольшим лесом, мы достигли церкви. Она построена наподобие королевского дома: посередине, во всю длину, проход между деревянными, по обеим сторонам поставленными скамейками, к одной стороне сделана на четырех столбах, вышиной пять футов, окруженная перилами кафедpa, с которой миссионер проповедует слово Божье. Вообще, по внутреннему устроению церковь подобна реформаторской.

Из церкви мы вышли на взморье и, пройдя к востоку с полмили, достигли дома секретаря Паофая. Врытые в землю колоды, как выше упомянуто, и теперь способствовали нам перейти через низкий дощатый забор. Одна сторона дома была на взморье; во внутренности мы увидели молодую прекрасную отаитянку, жену Паофая, сидящую с подругами своими на постланных на землю матах; она кормила грудью своего ребенка; все были одеты весьма чисто в белое отаитское платье, за ушами имели цветы. Паофая не было дома.