«Я получил сообщение, которое ты направила мне через суперинтенданта Даггера. Большое спасибо. Спасибо также и за деньги и марки, которые ты прислала в апреле. Теперь, когда все немного успокоилось, я могу сосредоточиться на писании писем».

  Разделавшись с этикетными формулами, Тед вновь начал распространяться по поводу моей неспособности правильно понять серийные убийства. Он находил меня «искренней», но «плохо информированной и несвободной в суждениях».

  «У тебя просто нет достаточно широкой базы данных, чтобы делать какие-то выводы, – ворчал он. – Я могу лишь посоветовать тебе обратиться к обзору выводов из исследований, проведенных Отделом наук о поведении и представленных в августовском издании «Бюллетеня ФБР» за 1985 год. Хотя доклад носит довольно общий характер, он представляет собой самое лучшее исследование в данной области, которое мне когда-либо попадалось, а я просмотрел большое их число. Это всего лишь начало, но превосходное начало».

  ФБР, когда-то казавшееся Теду «переоцененными ублюдками», теперь почти заслужило его печать одобрения. У меня был бюллетень ФБР, на который ссылался Тед, и я знала двоих его авторов. Это действительно было превосходное исследование – исследование, которое с тех пор превратилось в книгу «Убийства на сексуальной почве: модели и мотивы» Роберта Ресслера, Энн Берджесс и Джона Дугласа.

  В этом письме Тед просил меня не публиковать его слова, и я решила выполнить его просьбу до тех пор, пока он жив и ведет свои юридические битвы. Он явно не доверял мне и несколько раз подчеркнул, что в жизни почти никому не доверял.

  На нескольких страницах он изливал свои эмоции по поводу человека, публично оглашавшего то, что Тед якобы рассказал ему по секрету. Тед подчеркнуто отрицал справедливость его слов. Попавшийся на удочку хитрости другого человека, Тед был вне себя от возмущения.

  «Он предстал таким достойным, искренним, профессиональным и довольно академичным человеком, – писал Тед, преисполненный возмущения. – А оказался не только поверхностным проходимцем, но и откровенным лжецом. В самом прямом смысле слова. Это потрясло меня. В самом деле. За много лет я встречал разных людей. [48] на первый взгляд не был лжецом, и, тем не менее, он сфабриковал такие вещи, какие до него никому не приходили в голову. Это очень печально, Энн. Я не говорил с ним ни об одном деле, в котором я проходил в качестве подозреваемого. Ни разу. Я не такой идиот. Я не высказывал никаких предположений, мы беседовали на абсолютно общие темы. Ничего не записывалось на пленку… Никто прежде не лгал мне так, как он. Даже копы. Это подобно сезону охоты на Теда Банди. Любой может сказать что угодно о Теде Банди, и люди поверят его словам, если они легко выстраиваются в популярный миф…»