Ее церковь отвернулась от нее. В воскресной школе ее подвергли остракизму. Трудно даже вообразить реакцию ее отца. Мать, должно, быть, просто плакала и еще больше замыкалась в себе. Луиз оправилась в Берлингтон в полном одиночестве и родила там крепкого здорового мальчугана.

  Потом она вернулась домой одна, на три месяца оставив Теда в приюте Элизабет Лунд, предаваясь мучительным раздумьям о том, как ей поступить. Может ли она забрать его домой в Филадельфию? Или ей следует отдать его приемным родителям? В важнейшем для ребенка периоде грудного вскармливания, пеленания, первых материнских объятий возникла долгая пауза.

  Он был всего лишь крошечным младенцем, но, я уверена, он все прекрасно чувствовал.

  Это не была вина Луиз Кауэлл Банди. Я всегда считала, что в откровенно жутких обстоятельствах она сделала все что могла. Но все-таки она привезла маленького Теда, чувствительного и очень способного маленького мальчика, в дом, находившейся в полной зависимости от капризов страшного тирана. То, что Тед Банди вспоминал своего деда только как чудесного и доброго человека, свидетельствует о том, насколько он был напуган. Скорее всего, он просто подавил неприятные воспоминания, практически стер все нормальные реакции.

  Он выжил, но, как мне кажется, его совесть умерла именно тогда – жертва, принесенная Тедом в ходе бегства от ужаса. Часть его закрылась еще до того, как ему исполнилось пять лет.

  Некоторые из родственников вспоминают, что Сэм и Элеонора Кауэлл говорили, что усыновили мальчика в 1946 году. Однако большинство не верят в эту историю. Элеонора была слишком больна, чтобы ей могли разрешить усыновление. Все прекрасно знали, что Тед – сын Луиз, но никто не говорил об этом вслух, что, в общем, подтверждает версию Теда. Он верил, по крайней мере, какое-то время, что Сэм и Элеонора – его родители. Я думаю, что он говорил правду. Он с таким волнением, с такой искренностью рассказывал, что никогда по-настоящему не знал, кто он на самом деле такой и кому принадлежит.

  Тот факт, что Теду была нанесена тяжелая психологическая травма в раннем детстве, хорошо иллюстрировался очень ярким эпизодом, который пересказала доктор Льюис в ходе слушаний о вменяемости Теда в декабре 1987 года. Это случилось, когда Теду было три года. Его тетя Джулия, которой тогда было около пятнадцати лет, как-то проснулась и обнаружила, что вокруг нее лежат ножи. Кто-то положил их, пока она спала. Она не порезалась, но от сверкания их острых лезвий у нее сжалось сердце.

  Джулия поняла, что ножи принесли из кухни, из ящика со столовыми приборами. Она подняла глаза и увидела своего трехлетнего племянника. Очаровательный, похожий на эльфа Тед Банди стоял рядом с ее кроватью и улыбался.