Георгий Эфрон тоже стал добровольцем, как и его отец.

Желание служить честно и бескорыстно — самое важное в их семейном характере.

В 1929 году Марина Цветаева писала поэму «Перекоп» — о последних эпизодах борьбы Красной и Белой армий в Крыму. Главным источником поэтического вдохновения был бывший офицер Белой армии и ее муж Сергей Эфрон.

Ему и посвящена поэма (как и многие другие ее стихотворения) — «Моему дорогому и вечному добровольцу». Эти слова кажутся мне самым точным определением личности Эфрона. Лучше поэта никто не скажет. Марина Цветаева знала и понимала своего мужа глубже, чем кто бы то ни было.

Смогла бы Марина Цветаева продолжать любить тайного агента сталинской разведки и последовать за ним в Советский Союз, которым в отличие от своего мужа отнюдь не восхищалась? Мог ли вечный доброволец Сергей Эфрон быть секретным агентом? Разве соответствует это его характеру — следить за кем-то, вербовать других агентов, готовить убийство?

Все, кто знал его, считали Эфрона человеком добрым, приятным.

«Я знал в Париже старшего брата Сережи — актера Петра Яковлевича Эфрона, больного туберкулезом и рано умершего, — писал Илья Эренбург. — Сережа походил на него — был очень мягким, скромным, задумчивым…»

Потом, конечно, появились воспоминания, в которых его называют человеком со стальной волей. Но сестра Марины Анастасия, которая хорошо знала их обоих, не раз заметит в своих «Воспоминаниях»: «Его огромные добрые глаза»…

Сергей Эфрон, оказавшийся сначала с белыми, а потом с красными, всякий раз бескорыстно сражался под тем знаменем, которое казалось ему символом чести и справедливости. Платным наемником и бесчестным предателем он не был.

Деревянный молоток

Деревянный молоток

Весной 1939 года советский полпред в Китае Иван Трофимович Луганец-Орельский, с женой Ниной Валентиновной приехал в Москву в отпуск. Как положено, доложился руководству и отправился отдыхать в Цхалтубо — в санатории НКВД. Хороший отдых высокому гостю взялся обеспечить лично нарком внутренних дел Грузии старший майор госбезопасности Авксентий Нарикиевич Рапава. Почему дипломат отдыхал в санатории НКВД и опекал его нарком внутренних дел — на это были особые причины, ставшие известными значительно позже.

И вдруг газеты сообщили, что в ночь на 8 июля 1939 года в результате автомобильной катастрофы погибли полпред в Китае, его жена, а также водитель товарищ Чуприн. Центральные газеты поместили некролог: «Нелепый случай вырвал из наших рядов активного члена большевистской партии и крупного советского дипломата…»