– Вам повезло…

– Да, отец был прав, – сказал Манфред и вздохнул, – он во многом был прав…

Устроившись в кресле и окутав себя полумраком гостиной, что создавал приятный контраст с выбеленной картинкой на улице, Манфред продолжил тему своей военной карьеры:

– Уже в возрасте сорока девяти лет я имел звание генерал-лейтенанта. И никто мне в этом не помог. Недавно один полковник заявил мне: «Господин Роммель, в Третьем рейхе ваш отец был слишком быстро повышен в должности». Я ответил: «Мой дорогой друг, я тоже был быстро повышен в должности и, в конце концов, оказался в той же тарификационной группе, что и мой отец». И тогда мой собеседник стушевался и не нашел, что ответить…

Манфред откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Заговорил он после долгой паузы:

– Сталин и Гитлер, – сказал он четко и снова замолчал.

– Поспорим, – тихо предположила я, – что вы сейчас обрушитесь на Сталина, уравняв его с фюрером?

– А что? – тяжело задышал Манфред. – Была большая разница? Впрочем… Сталин всё же… конечно, не стоит хвалить Сталина… но Сталин выглядел чуть внятнее, как мне кажется, в том смысле, что он добился того, что советскую промышленность эвакуировали на восток – без этого Советский Союз был бы повержен… И, кроме того, Сталин не так яро вмешивался в дела управления войсками, оставляя это на откуп советским маршалам… Гитлер же все решения принимал сам. Склонившись над картой, он отслеживал передвижения армий своим карандашом, ставил галочки и говорил: хочу, чтобы было так.

«О положении на западном театре военных действий – тогда бои шли только на территории Северной Африки… Гитлер и здесь стремился вникать во все подробности. Роммель неоднократно вызывал недовольство Гитлера тем, что очень невнятно докладывал в ставку о передвижении своих войск, то есть попросту скрывал от нее истинное положение дел с целью неожиданно преподнести сенсационную новость о полностью изменившемся положении на фронте. Гитлер бурно негодовал, но, питая сильную симпатию к Роммелю, закрывал глаза на его поведение»¹³³.

А вот те же «Воспоминания» Шпеера о встрече Роммеля и Гитлера в 1943 году: «Он был очень вежлив с Гитлером, но держался несколько отстраненно и почти демонстративно не называл его “мой фюрер”. Для Гитлера Роммель был профессионалом высокого класса, способным, как никто другой, отразить атаки войск западных союзников. Лишь поэтому он так спокойно воспринял его критические замечания… Видимо, Роммель подумал, что бессмысленно приводить какие-либо доводы человеку со столь дилетантскими суждениями. Во всяком случае, в ответ он только пренебрежительно и даже несколько сочувственно улыбнулся…»¹³⁴