Мне бы хотелось научить хозяйских детей запускать воздушного змея, им бы понравилось. Не знаю, правда, смог бы змей взлететь: в этом городе так мало места, да и ветра нет. Боюсь, змей просто запутался бы в проводах и умер бы там, не добравшись до неба.

Чем занимается Ахмед, мой старший брат, я не знаю. Мы видимся изредка, когда хозяева отпускают нас погулять на полдня. Есть один сквер, где собираемся все мы, здешние пакистанцы. Не очень красивый, честно говоря: в нем всего три скамейки и пара засохших деревьев. К тому же часто идет дождь. Но больше нам встречаться негде. Мы болтаем и смеемся — мужчины слева, женщины справа. Мы, женщины, ходим туда в хиджабе — покрывале, которое закрывает волосы и часть лица. У нас на родине принято носить хиджаб из целомудрия.

Когда приходит Ахмед, он всегда оглядывается по сторонам, много машет руками и говорит, что нам надо быть осторожнее и что скоро мы вернемся домой, в нашу страну, — как только у нас будет достаточно денег. Но у него самого денег никогда нет, так что часто нам приходится ему их давать. Несколько раз я замечала, что от него пахнет пивом. Очень жаль, что он пьет алкоголь. Но я не хочу его судить — ведь он мой старший брат, и потом, я думаю, ему так же тяжело, как и всем нам. Я не знаю даже, хочу ли я возвращаться в свою страну: там мне было плохо, а здесь — грустно.

Конечно, здесь никто не обращается со мной плохо: никто не заставляет меня работать, пока я не рухну на пол от усталости, на моих руках нет ни мозолей, ни порезов, которые воспаляются и болят, а их никто их не лечит. Здесь я не рабыня. Хозяева дают мне еду и ночлег и даже деньги. Жаловаться не на что, и я им благодарна.

Здесь я свободна. Но, как говорит Ахмед, если нас обнаружат, нас сначала отправят в лагерь за высокой оградой, а потом вышлют.

Даже не знаю. Может, все дело в том, что я чувствую, когда хожу на рынок за покупками. Я надеваю хиджаб, беру большую сумку и иду опустив голову. Здесь на рынках гораздо больше всякой всячины, но все не такое яркое и веселое, как на наших. Сначала я не знала, как называются многие продукты, и просто показывала пальцем: этого три, а этого четыре. Иногда ошибалась, и хозяйка на меня сердилась. Теперь уже легче.

На рынке никто меня не видит. Не знаю, как объяснить: я невидимкой прохожу сквозь толпу людей, которые здороваются друг с другом, перекрикиваются, разговаривают. Ко мне никто не обращается. Если меня случайно толкают, то никогда не извиняются. Иногда мне кажется, что я стала джинном. Это такие невидимые духи, которые живут в домах у людей и вытворяют всякое — вазы, например, бьют или таскают предметы прямо из-под носа.