В моменты опасности с нашим сознанием тоже происходят метаморфозы. Не зря люди, пережившие чувство сильного испуга, говорят: «Вся жизнь пронеслась перед глазами». Именно в моменты крайней опасности жизнь внезапно приобретает максимальную ценность. Куда-то уходят хандра, ощущение бессмысленности происходящего, забываются проблемы в семье и на работе. И наша жизнь становится для нас бесконечно ценной — такой, какая она есть.

Экзистенциалисты, в частности Карл Ясперс, утверждали, что опасность смерти позволяет человеку войти в пограничное состояние, где он в полной мере может прочувствовать свое существование. И тогда то, что заполняло жизнь в ее повседневности, оказывается несущественным. Человек открывает себя как самоцель и приобретает трансцендентный, выходящий за границы познания, опыт[545].

Почему же ради ощущения экзистенциальной полноты жизни человеку не принять как факт вероятность умереть в любой момент, тем более информационное поле, в котором мы находимся, постоянно нагнетает панику и чувство опасности? Но парадоксальным образом все происходит наоборот. Резистентность нашей психики к постоянным сообщениям о катаклизмах, катастрофах и террористических актах повышается. И мы не просто перестаем бояться смерти, мы воспринимаем ее как нечто нереальное, существующее по ту сторону экрана. С одной стороны, это необходимая защита, с другой — подмена страха смерти ее отрицанием.

Именно о подобном отношении к концу земного пути человека пишет антрополог Эрнест Беккер в своей получившей Пулитцеровскую премию книге «Отрицание смерти»[546]. Беккер высказывает предположение, что значительная часть человеческой деятельности направлена на преодоление неосознанного страха смерти. При этом плоды этого преодоления создают то, что мы называем нашей культурой. Человеческая цивилизация, по мнению Беккера, это многогранный психологический защитный механизм, направленный против парализующего осознания собственной смертности.

Отрицая смерть, люди выработали механизмы ухода от мыслей о ней и неспособность воспринимать смерть в ее физиологической и экзистенциальной полноте. Так, во многих культурах существует табу на откровенные изображения умерших.

Механизмом преодоления страха смерти становится героизм — некая иллюзия, «проект бессмертия», в котором наши благородные героические поступки будут жить и после нас. Героизм — это некое продление своей жизни даже после физического исчезновения. Ощущая собственный героизм и, следовательно, осознавая себя частью вечного — в противоположность своему телу, которое умрет, человек обретает смысл жизни, цель, значение в космической системе вещей. Что может стать для нас примером героизма? Любое соприкосновение с вечными ценностями — рождение детей, творчество, наука, созидание, спасение и помощь тем, кто в этом нуждается.