Другая затейливая история, рассказана о великом афинском реформаторе и полководце Писистрате[734], жившем в VI в. до н. э. Причем «военная хитрость» Писистрата была направлена не на врагов Афин, а на самих афинян, с которыми у Писистрата периодически случались острые конфликты. Дадим слово самому Полиэну: «Писистрат, желая отобрать у Афинян оружие, велел им отправиться с оным в Анакион. По прибытии их в назначенное место, он вышел к ним и начал говорить столь тихо, что никто из присутствовавших не мог его расслышать; почему для большей удобности они введены были в преддверие. Оратор и тогда не усилил своего голоса; но между тем, как Афиняне обратили к словам его все свое внимание, клевреты Писистрата пришли, унесли их оружие и сложили его в храме Агравла. Таким образом обезоруженные Афиняне увидели, что слабый Писистратов голос было только притворство, которое он употребил для овладения их оружием»[735].

Еще один случай рисует нам Писистрата и вовсе тонким манипулятором с очень дальним стратегическим прицелом. У него был политический противник Мегакл, военный руководитель состоятельных афинских граждан. Сам же Писистрат был предводителем бедных. Когда им доводилось встречаться в публичном пространстве, Писистрат всегда бросал в сторону Мегакла пару-тройку весьма резких оскорблений.

«Подумаешь, стратег!» — можем сказать мы. Ругаться, сотрясая воздух, — много ума не нужно. Однако дело было просчитано довольно тонко. Важно, что оскорбления всегда происходили принародно. И вот в один прекрасный день Писистрат нанес себе легкие раны и окровавленный явился на агору. Горожане увидели пострадавшего Писистрата и… обвинили во всем Магакла. Афиняне решили, что жизнь пострадавшего вождя нужно охранять сильнее. Ему была выделена охрана — целый отряд численностью в триста человек. Во многом благодаря этой вооруженной силе Писистрату удалось стать афинским тираном.

Греки были большими мастерами военной хитрости. Но мировая история знала настоящих гениев этого дела. Это китайцы. Нет, им далеко не всегда сопутствовала удача в битвах. Зато по красоте изложения, по масштабу теоретических обобщений, по изяществу мысли им нет равных. В Китае был создан трактат «Тридцать шесть стратагем»[736]. Или по-китайски «三十六計». Самый ранний текст трактата встречается в биографии генерала Ван Цзинцзэ, который служил при дворе первого императора из славной династии Ци в V в. н. э. Но создан он был гораздо раньше. Точная дата его создания теряется во мгле веков. Возможно, автором его был знаменитый китайский стратег Сунь-цзы, живший в VI веке до н. э. Достоянием науки эта книга стала относительно недавно, в середине XX века. Ее нашли случайно на последних страницах даосского трактата о долголетии. Широкой научной общественности рукопись стала известна благодаря усилиям двух известных китаистов: швейцарского профессора Харро фон Зенгера и русского академика Владимира Степановича Мясникова[737].