Помощники федерального прокурора быстро адаптировались к новой системе, но чувствовали они себя в ней по-разному. Многих подход Джулиани воодушевлял, других он беспокоил. Решения теперь неизменно принимались с оглядкой на возможную реакцию прессы. Говорили о новом, «ковбойском» духе ведомства. Придуманный приверженцами старой системы, термин был несколько уничижительным, поскольку намекал на привычку сперва стрелять, а вопросы задавать потом.

Новые веяния наглядно отразились на отделе мошенничеств. Когда Джулиани вступил в должность, отдел возглавлял Питер Роматовски, который был обвинителем на процессе по делу Уайненса, но тот вскоре объявил о своей отставке. Его преемником стал грубоватый, прямолинейный и тучный сотрудник прокуратуры по имени Чарльз Карберри.

Все в ведомстве любили Карберри. Он был остроумным, забавным и любил посмеяться над собой. Его спокойный профессиональный подход к делу и неоспоримая честность импонировали традиционалистам. Он, как и Джулиани, был выходцем из католической среды, и его взгляды на преступление и наказание совпадали с воззрениями нового босса. Карберри вырос в Нью-Йорке, пытался поступить в университет Колгейта и в итоге закончил университет Сент-Джона в Куинсе. Он был редактором юридического обозрения в юридической школе Фордема, но когда он в первый раз подал заявление в Манхэттенскую федеральную прокуратуру, его не приняли. Прежде чем его взяли после повторного обращения, он проработал год в Skadden, Arps.

Первый разговор с Линчем о следствии по делу Bank Leu, состоявшийся после того, как Майер получил повестки, не вызвал у Карберри особого интереса. Расследование случаев инсайдерской торговли не относилось при Джулиани к числу приоритетных направлений. Штат отдела мошенничеств, в ведении которого среди прочих правонарушений находились преступления с ценными бумагами, сократился, так как Джулиани перевел часть сотрудников в отдел по борьбе с организованной преступностью. В общем и целом Карберри был разочарован результатами слушаний по заведенным в ведомстве делам об инсайдерской торговле. По делу одного инвестиционного банкира из Morgan Stanley апелляционный суд постановил, что инвестиционный банкир или иной фидуциарий (доверенное лицо), передающий конфиденциальную информацию кому-то еще, кто непосредственно участвует в торгах, виновен в инсайдерской торговле, и это было большим шагом вперед. Тем не менее бóльшая часть обвинительных приговоров была вынесена тем, кого Карберри считал «жуликоватыми» служащими, – главным образом рядовым машинисткам и секретаршам из адвокатских фирм и инвестиционных банков. Карберри разбирался в законодательстве о ценных бумагах и в фондовых рынках лучше всех в федеральной прокуратуре. Он знал, что торговля на внутренней информации приняла угрожающие размеры, но считал, что надзор за соблюдением соответствующих законов лучше оставить КЦББ.