Теперь действие сказки сосредоточивается вокруг фруктового дерева, которое в древности называли древом жизни, или древом познания. В отличие от деревьев, одетых только иглами или листвой, это дерево несет на себе изобильную пищу — и не только пищу, потому что в плодах деревья запасают воду. Вода, первичная жидкость роста и непрерывности, всасывается корнями, оттуда поднимается по капиллярам в сеть из миллиардов микроскопических клеточных образований, питает дерево, поступает в плоды, и они наливаются, превращаясь в прекрасные творения природы.

Поэтому считается, что плоды обладают душой, живительной силой, которая развивается из воды, воздуха, земли, питания и семени и содержит все это понемногу, а сверх того имеет божественный вкус. Женщины, которые питаются плодами, водой и семенами труда в подземных лесах, психологически сами наливаются, как сочный плод, их душа наполняется и пребывает в процессе непрерывного созревания.

Как мать, дающая младенцу грудь, грушевое дерево склоняется, чтобы дать девушке плод. Этот материнский сок — сок восстановления. Съедая грушу, девушка насыщается, но здесь совершается и гораздо более трогательное событие: бессознательное, его плод, склоняется, чтобы ее накормить. В этом смысле бессознательное запечатлевает поцелуй на ее устах. Оно дарует ей вкус Самости, дыхание и плоть ее дикого бога, дикого причастия.

Сцена из Нового Завета, где Марию приветствует Елизавета[270], ее родственница, вероятно, является свидетельством такого древнего взаимопонимания, существовавшего между женщинами. «Благословен плод чрева твоего», — говорит она. В прежних ночных культах женщину, только что получившую посвящение и беременную знанием, приветствовали, благословляли и приглашали обратно в мир живых ее родственницы.

Замечательная идиома этой сказки заключается в том, что во время самой темной поры женского бессознательного, внутриутробного бессознательного, женскую душу питает Природа. Женщины рассказывают: во время спуска, находясь в кромешной тьме, они ощущают прикосновение крыла и чувствуют свет. Они чувствуют прилив внутренних сил, чувствуют, как по иссохшей земле струится благословенная влага — а откуда, они не знают. Эта влага не избавляет от мук, но помогает выжить, когда больше неоткуда ждать помощи. Это манна в пустыне. Это вода из камней. Это еда из ниоткуда. Она утоляет голод, и мы можем идти дальше. В этом и состоит весь смысл — идти дальше. Идти, чтобы познать свой удел.

Эта сказка пробуждает воспоминания об одном очень старом обещании. Оно заключается в том, что спуск даст пищу, несмотря на то что путь лежит во тьме, несмотря на то что путнику кажется, что он заблудился. Даже посреди неведения, невидения, блуждания вслепую есть Нечто, неизменно присутствующее Нечто, которое идет бок о бок с нами. Мы налево — и оно налево. Мы направо — оно рядом, поддерживая нас, прокладывая путь.