При всем при том крупные пенсионные фонды, фонды штатов и государственные инвестиционные фонды увеличивают капиталовложения в свои хедж-фонды. В 2008 году последние потеряли всего 20 процентов, тогда как доходность портфелей акций американских компаний снизилась на 40 процентов, а портфелей акций компаний с малой капитализаций и развивающихся рынков – на 50–60 процентов. Другие классы активов, такие как коммерческая недвижимость, частные акции, товары и венчурный капитал, показав такие же плохие результаты, оказались неликвидными.

В 2009 году выжившие хедж-фонды выросли примерно на 23 процента, таким образом, с августа 2008 года до 2009 года (в разгар кризиса и его последствий) хедж-фонды обеспечивали более высокую доходность по сравнению с большинством других стратегий и классов активов. Однако в квантовых фондах, таких как ВА, дела обстояли гораздо хуже. В момент закрытия ВА фонд сократился на 78 процентов. В один из мрачных дней Джо подсчитал, что он лично потерял 96 процентов личного капитала, заработанного в период максимальной доходности. Индекс S&P 500 повысился за 2009 год на 26 процентов, и Джо до сих пор терзает себя за то, что упустил этот момент.

Согласно результатам исследований, за первое десятилетие XXI века так называемые агрессивные хедж-фонды обеспечивали инвесторам доход в размере 15 процентов в год – при высокой волатильности; кроме того, они теряли деньги на протяжении трети месяцев. Фонды с низкой волатильностью, придерживавшиеся альфа-стратегий и стремившиеся к нейтрализации рыночного риска, обеспечивали доходность 11,5 процента в год и теряли деньги только в 11 процентах месяцев. Крупные институциональные инвесторы знают, что им нужно – вторая группа фондов, фонды с низкой волатильностью. Туда они и вкладывают деньги. После двух долговременных периодов медвежьего рынка крупные институциональные инвесторы больше не допустят таких серьезных убытков. Поэтому они вкладывают много денег и в финансовые инструменты с фиксированной доходностью, от казначейских облигаций до долговых обязательств развивающихся рынков.

Что касается Джо, он часто играет в гольф на общественном поле в Биг-Неке, время от времени встречается с учительницей средней школы городка и с некоторой безысходностью думает о том, чем заполнить остаток жизни. Дело в том, что ему скучно. Он пытается проводить как можно больше времени с сыновьями, но они растут вдали от него, что вызывает у него глубокую грусть.

Читая о европейском долговом кризисе, размышляя об угрозе второй волны экономического кризиса, видя волатильность рынка и вспышки банкротств в 2010 году, Джо радуется, что вышел из большой игры в деньги. Однако в его жизни образовалась пустота. Он скучает по эмоциональному накалу и динамике лет, проведенных им в Нью-Йорке. Тем не менее вздрагивает каждый раз, когда читает о сокращении размера пенсионных пособий крупными пенсионными фондами штатов, деньгами которых он когда-то управлял.