В общем, мы с ней говорим о делах, она хочет устроить своего сына в аспирантуру, чтобы его не забрали в армию. Цена обучения высока, но она готова, лишь бы были гарантии.

– Не переживайте, – говорит Егор Мотельевич, – у нас здесь очень серьёзное заведение!

Говорит он почему-то в сторону. До меня доходит, что он просто не хочет дышать в её сторону перегаром.

Она уходит.

– Ты совсем охренел?! – резко говорит он мне. Меня обдает волна тошнотворного запаха.

– А что? – я делаю вид, что не понимаю.

– Что это за вид у тебя? Ты почему не в трусах вышел? Ты же лицо аспирантуры!

Я виновато опускаю глаза.

– Извините, Егор Мотельевич. Забылся. Больше не повторится.

Он качает головой, закуривает и уходит.

***

Мария Петровна вызвала меня к себе. Я очень волнуюсь. Только она позвонила и сказала, чтобы я зашёл, как меня охватила дикая, безумная тревога. Я стал ужасно нервничать, вскочил и несколько раз обежал кабинет, выкурив за это время пять сигарет. Хотя повода нервничать не было. Видимо, виноват абстинентный синдром – с бодуна любого повода достаточно, что сдали нервы.

Чуть успокоившись, я бегу в туалет, чтобы привести себя в порядок. Я становлюсь у зеркала. Не брит. Ладно, мочу руки, приглаживаю волосы, прополаскиваю рот. Распрямляю плечи, чуть приподнимаю голову и делаю умный взгляд.

Тут я думаю: «Иван, ты чего вообще творишь? Она же робот!» Мне становится стыдно, и я иду к ней.

Захожу. Она сидит за столом и что-то быстро печатает. В этот раз без очков. Забыла? Но как робот может забыть?

– Садитесь, – говорит она.

Я сажусь, она продолжает смотреть в компьютер. Мне становится неловко и неуютно рядом с ней. В кабинете идеальный порядок, сама она тоже выглядит идеально. А я в сбитых кроссовках, потёртых джинсах, висящих на коленках и жопе, свитере в катышках.

– Так, простите, что заставила ждать, – говорит она и надевает очки. Затем откидывается на спинку кресла и берёт кончик карандаша в рот.