— Увы. Не стану вдаваться в детали; проще сказать — ты не опасен.

— Так всегда — безобидным больше достается.

— Твой аукцион — в конце недели, восемнадцатого. Все бесятся, бомбят меня запросами о Диске. Я молчу.

Фанк, слабо кивая, наигрывал что-то однообразное, словно адаптер кружил по одной и той же звуковой дорожке.

— И никак нельзя отсрочить?..

— Закон! Гарибальд Колт признал тебя ничьим имуществом, и выход один — через аукцион, в установленный срок.

— Обидно… Но я благодарен тебе, Хиллари. Ты не считаешь меня вещью.

— Если хочешь узнать мое мнение, Фанк, ты — мыслящая вещь. В этом заложено противоречие, и ни я, ни действующий закон его не разрешат. И тем более его не решит Банш. Надо что-то менять в вашем статусе, чтобы впредь не возникало тупиковых ситуаций.

— Некоторые «отцы» рассуждали об этом. Например, Святой Аскет. Но они сознавали, что их не поймут. Они пытались создать прецедент, а потом… ну, это все благие упования, чем Ад вымощен. Меня не огорчает, что я — искусственное существо. Это факт; таким я сделан, и объявлять себя человеком — смешная и нелепая игра. Меня угнетает другое — что весь мой опыт, все мое умение, мои способности… наконец, мои возможности — а я уверен, что еще не исчерпал их, — не имеют для людей значения. Только Диск — вот все, что их интересует. Я — лишь сейф, где лежит чек на десять миллионов. Блок памяти, в котором записано, как умирал Хлип.

Помолчав, Фанк добавил:

— Сандра отдаст это литературным агентам, чтоб сляпали новую сенсационную книгу, а Ромберг сотрет это рашпилем. И Диск, на котором Хлип сорвался, они превратят в чистоган. Вот я и подумываю — все стереть самому.

— Не торопись, — остудил его Хиллари. — Скажи-ка лучше, почему Ромберг утверждал, что Диск принадлежит ему?

— Был контракт. Хлип обязался предоставить «AudioStar» новый диск. Ромберг его авансировал, и по договору если автор не соблюдал срок, то платил большую неустойку и его права на диск сокращались. Так они и гнали его; он делал почти по диску в год. А Хлип изменялся, он задумался о философских песнях, и работа затягивалась. Ромберг стал нажимать и угрожать. В конце концов… Хлип захотел пересмотреть контракт, удвоить срок; Ромберг отказал и обещал передать дело в суд. Они разругались, и Хлип сказал, что Ромберг диска не получит.

— Открыто заявил?

— Нет, в частной беседе по трэку. И чтобы люди Ромберга не завладели уже готовыми записями, он все уничтожил. Тогда он и зеленые вовсю курил, и… в общем, висел на волоске. И волосок оборвался.

Фанк положил гитару.

— Они прекрасно видели, что он работает на износ. Они сделали на нем гору денег, а хотели еще больше и скорее, пока есть спрос. Боялись — мода сменится. Нет бы им дать ему год, как он просил!.. Вот тогда я и понял, что такое — алчность.