Она горько зарыдала.

Курт снова сел. На этот раз он был рассержен.

— Что ты себе позволяешь? Кто тебя сюда звал? Если ты не можешь взять себя в руки, то проваливай отсюда!

— Вот почему я люблю наркоманов! — пронзительно вскрикнула Бретт и села, с красным от слез лицом. — Потому что они идут туда, куда ни за что не пойдут геронтократы. Уйти в мир своих фантазий и умереть! Посмотрите на все это! Вот так выглядит весь мир, когда вам не разрешают жить!

— Да, о'кей, и довольно, — согласился Антонио, аккуратно положив книгу корешком вниз. — Курт, гони отсюда эту маленькую идиотку. Вышвырни ее на улицу, Курт.

— Вот ты сам и вышвырни, — отозвался Курт. — Ты же ее сюда привел.

В ванной внезапно раздался страшный взрыв. Сильной взрывной волной дверь широко распахнуло, едва не сорвав с петель.

Все застыли от изумления. Послышалось бульканье, а затем новый ужасный взрыв. Сточные воды фонтаном вырвались из туалета, взметнувшись к потолку. Заржавевшие болты затрещали, раковина подпрыгнула на своей бетонированной подставке и провалилась. Из потока воды выступила сверкающая машина, сотни ее ножек конвульсивно дергались, оторвавшись от сточной трубы. Ее объемистую металлическую голову покрывали мокрые пучки щетины и пятна химических сенсоров. Машина протиснулась в дверь на своих толстых когтистых лапах, а ее задние отверстия стали выплевывать белую химическую пену.

Машина прогнулась своей плоской страшной спиной и заревела, как монстр.

— Не бегите, не бегите! — закричал Курт. — Они накажут вас еще сильнее, если вы побежите.

Но все, конечно, бросились бежать вверх по лестнице, словно стая перепуганных бабуинов.

Майа побежала вместе со всеми, вырвавшись из клубов пара и ошметков пены на сырую прохладную улицу. Спохватившись, она бросилась назад.

Она схватила свой рюкзак и увидела рядом с собой водопроводный регулятор, заваленный огромнымкомом пены. Он повернулся и уставился на нее своими глазами-камерами, вспыхивая красными сигнальными огнями. А потом злобно что-то сказал по-итальянски. Майа ринулась прочь.

Она добралась до отеля часов в пять утра. Крапал мелкий дождик, стало еще более туманно и сыро.

Майа плелась до отеля, ноги едва тащили ее. Хорошо было бы отправиться в более надежное место, но она устала искать себе пристанище. Хотя, пока она брела по улице, а потом ехала в пустом троллейбусе, у нее возник кое-какой план.

Она хотела дождаться, когда проснется Новак, и откровенно ему во всем признаться. Может быть, он сможет преодолеть свое отвращение, возьмет себя в руки и пожалеет ее. Может быть, он даже простит ее. Ну а если нет, то у него есть шанс дать ей свободу. Тем самым он накажет самого себя.