Ну что же, нам есть о чем поговорить. И материалы у меня для него любопытные есть. Например, этот хоккейный шлем. Или фрагменты дневника, еще вчера введенные в память моего терминала. Я даже приготовил для Гриши их распечатки. Ум хорошо, а два лучше. Пусть тоже поломает голову. Я, в сущности, уже почти не злюсь на него ни за директорство в «Кокосе», ни за Леночку. Беда объединяет: его жена тоже ушла в храм «новой веры», три дня назад. И вернуть ее не сможет даже АФБ, с которым, судя по всему, Гриша сейчас тесно взаимодействует. Как и Воробьев, впрочем. Один только я отступник.

Не хочу и не буду.

А вот и Черенков. Его лысина достигла абсолютного предела величины еще лет пятнадцать назад. На бороду этот процесс, похоже, подействовал благотворно, и сейчас Гриша напоминает дедушку Кастро, но только совершенно лысого. И многие женщины обращают на него внимание. Но от неизбывного Гришиного энтузиазма не осталось и следа. Даже его достал «общий бог».

— Здравствуй. Извини, что отрываю тебя от дел. Но есть предмет для разговора.

— Привет. Давай вначале обменяемся дополнительной информацией. Вот это — уцелевшие фрагменты сожженного дневника Элли, жены Пеночкина. Думаю, они тебя заинтересуют. А это — хоккейный шлем и сенсоры, найденные мною в загородном доме Пеночкиных.

— У меня припасена для тебя свежайшая ориентировка аэфбэшников. Весьма любопытная информация. Изучаем, обдумываем, потом говорим — так?

— А ты научился-таки наконец деловому подходу, — одобряю я. Когда хвалишь кого-то, сам сразу же как-то поднимаешься над ним. Жаль, я поздно это понял. В молодости — не любил хвалить.

— У тебя учился, — улыбается, наконец, Гриша, принимая у меня обгоревшие клочки бумаги. Мне он тоже вручает не оптический диск и даже не дискету, а — распечатки, документы «не для чтения вслух». На некоторое время мой кабинет превращается в избу-читальню. Гриша — очки ему, похоже, пока без надобности — при чтении довольно громко сопит. Это раздражает. Или все-таки меня раздражает — сам Черенков? Ученик, обошедший на повороте своего учителя. Именно так: не превзошедший, а умело воспользовавшийся крутым поворотом.

Да ну его. Где мои очки?

Я углубляюсь в чтение. И чем дольше читаю, тем более безрадостная картина передо мной вырисовывается — даже без дисплея.

АФБ остановить Петю не смогло. И в ближайшее время не сможет. Они понимают: через терминалы, «чебурашки» и даже обычное ТВ идет какое-то воздействие на население. Но механизм его неизвестен. Грубейшая ошибка разрешение Пеночкину выступить по первой программе, в «коммерческий час». К концу дня весь персонал Останкино был «обращен». И телевидение выскользнуло из-под контроля правительства. Выкрасть Петю из большого концертного зала, откуда ведутся передачи, уже невозможно: вокруг всего комплекса толпы адептов «новой веры». Президентская группа «альфа» просочилась было в новое здание, но вернулась ни с чем: захватить Петю можно было бы, но вывезти нет. К тому же он постоянно находится в фокусе нескольких телекамер, даже в часы сна. Случись что с ним — передача немедленно пойдет в прямой эфир. А приказа убить Петю на глазах у миллионов телезрителей не решился отдать даже нынешний президент. Просто приостановить передачи первой программы тоже невозможно: правительственный канал, полная автономность. Единственный вариант — отключить от энергосистемы всю Москву, вместе с метрополитеном.