«Упс, вот так облом. Это как, мне ее задушить сейчас, что ли?» И никакой мысли в голове умнее, чем эта.

– Я?

– Подражать, конечно, модно и вполне безопасно, соблюдай только десять идентификационных различий. Я еще понимаю, стать двойником Эйнштейна или Ван Гога, ходить с высунутым языком и резать себе уши. Но имитировать миллиардера – как-то примитивно. А ты ведь не примитив, совсем наоборот.

Вот и пошла вся Мирина работа насмарку. Первый же вдумчивый зритель сказал: «Не верю».

– Нина, с чего ты взяла, что это я ему подражаю? Ты видела какого-нибудь Грамматикова, помимо меня?

– Да.

– Я не имею в виду мимоида.

– Да. То есть нет... На присуждении премии «Кочегар свободы», он был на трибуне... Наверное, был. Я точно не знаю, при нынешней-то технике виртуализации... В любом случае я тебя не сдам.

Я заглотил сразу две стопки от страха. Водка с благородным именем, столь отличающаяся от дристогонных средств, которые потребляем мы с товарищами, поплыла по жилам. А может, и в самом деле не сдаст, тогда и душить ее не обязательно. За двумя стопками последовала по «закону магических чисел» и третья. От восхищения перед напитком и приема на голодный желудок я элементарно «поплыл». Поплыл и расслабился. И увидел в Нине не представительницу враждебного класса, которая может заложить меня в любой момент, а девушку. Собственно, девушку я в ней и до этого видел, но сейчас разглядел примерно такую, с какой я стал мужиком однажды в студеную зимнюю пору в женском общежитии Балтийского завода. Правда, пили мы тогда не водку, а бормотуху в больших количествах, отчего я, собственно, и не заметил момент «производства в мужчины».

Вот сидит Макарова-Нильсен напротив меня, слегка забуревшего и всерьез оглупевшего от присутствия отзывчивой девушки. Ее юбчонка, играя преломлением и отражением лучей, превратилась из набора золотых чешуек в золотистый туман. И туман этот прилично задрался выше коленок. Коленки – ничего, кругленькие. И вырез на блузке показывает, что «яблочки» у Макаровой-Нильсен тоже ничего. А у меня женщины не было три года и три месяца. Вообще никакой. Даже пластмассовой. Еще и Мири своими «дынями» меня недавно завела. Я сейчас и на стокилограммовую повариху отреагировал бы. Такая волна между инь и ян идет, будто я снова семнадцатилетний гимназист. Если бы я был котом Томом из популярного мультсериала, то вокруг меня запорхали бы розовые сердечки, а из ушей повалил пар, как из чайника.

– Может, на брудершафт? – с похотливой интригой предложил я.

Нина неожиданно быстро очутилась у меня на коленях, придавив кое-что приятно упругой плотью и вызвав ответное напряжение соответствующих членов моего тела. Вообще-то стресс у интеллегенции часто становится причиной импотенции. Но Нина оказалась сильнее моего стресса.