– Многие не захотят масштабных преобразований, и это не только «Омега» с ооновцами.

– Не думай о многих, они же не думают о тебе. Если ты хочешь этих преобразований, то уже достаточно.

И тут четкий вектор инерции напомнил мне, в каком падающем мире я нахожусь.

– Слушай, Вера, а нам не пора сваливать отсюда? Стоянка-то рядом.

– На этой дурацкой стоянке давно нет ни одного флаера, так что мы просто подождем здесь прилета твоего личного ракетоплана, который ты уже вызвал.

– Я?

– Симулакр уже послал вызов твоему личному транспортному средству. Симулакр и ты, теперь вы всегда будете вместе, привыкай. Вместе вы должны управлять хаосом, вместе должны стать сервером эволюции. У вас нет никакого другого выхода.

– Ну ты и стервь, – черт и слезы не удержать, хотя вроде у меня лично все будет путево.

– Надеюсь, ты не струсил, о мой сверхчеловек?

И Вера положила мне руку на грудь. Я почувствовал покорность ее рукам, глазам, телу. Почувствовал веру в Веру, как ни смешно это звучит.

Мне сегодня не нужна даже победа. И если у меня есть хоть пять минут до того, как я стану «сервером эволюции», то я хочу пробыть их рядом с Верой.

Ведь когда-то Бездна светила мне через черные солнца ее глаз. Ее душа стекала, как серебристая вода, в мою душу...

Но сейчас этого нет.

4

– Ты не Вера, – сказал я.

Она не растерялась.

– Опять двадцать пять. И кто же я?

Моя рука прошла сквозь то место, где у нее должно было находиться сердце – если б она являлась человеком.

– В отличие от других мимоидов ты не смогла разводить меня слишком долго, ведь я любил Веру – настоящую Веру, которая, получив пулю в голову, лежит сейчас в институте криогеники.

«Вера» не вздрогнула, но лицо ее поплыло, как происходит при дезактивации морфирующего каркаса у мимоида. В глазах «Веры» мелькнули красные индикаторы – так реагирует графический интерфейс, если происходит фатальная ошибка программы. Тело «Веры» застыло на несколько секунд, потом обернулось грубым фрактальным рисунком и, в конце концов, рассыпалось на пиксели.