Зал бурлил, отрывистый звук перекатывался из одного конца помещения в другое. Шуршание одежды, хохот, поцелуи, свист вдыхаемого с порошком воздуха, грохот возобновившейся музыки, — все это накручивалось на стержень, который скоро должен был сломаться. Я заметил несколько инопланетников с рынка — здоровенного авгула, заросшего шерстью с головы до ног, и пару сейров. Последние сидели в углу и щебетали что-то непонятное, сверкая алыми точками глаз. Больше всего они походили на крылатых муравьедов, только увеличенных вшестеро и слишком умных.

— Слушай… — закончить я не успел.

— Никто вас сюда не зовет, — голос накрыл весь бар, заглушив и музыку, и гомон, и щебетанье инопланетников; те, кто танцевал, замерли в сетке разноцветных лучей и уставились на появившегося у самого потолка Лекса. — Но вы все равно приходите.

Слова пробежали по стенам надписями на десятках языков, раздробились, исчезли. У владельца «Гейта» была привычка к театральным эффектам и мания величия, но в чем-то она была оправдана, ведь большинство собравшихся здесь вряд ли сумели бы накопить на лицензионный ключ.

— Ни у кого из вас нет имен, — продолжал Лекс; прожектора освещали обожженное лицо.

Я подстроил под себя очки, потом не утерпел — и воткнул в разъемы на затылке «вилку», зажмурился. Плохая «вилка» могла спалить мозги, поэтому завсегдатаи носили эту часть оборудования с собой, но азарт сводит страх перед риском на нет. Кожу защипало, слегка ударило статикой, а потом меня оглушило чередой запахов. Во рту пересохло, но «вилка» настроилась быстро.

Моменты боев, ставших классическими, стремительно сменяли друг друга. Скорость движений бойцов воспринималась как насмешка. Для принимающих эс-пи игроков высшей лиги такой темп обычен, я же не улавливал половины, хотя увлекался играми с детства. Я видел кровь, чувствовал ее запах, вкус, — отголосок того, что можно получить в Среде. Эта кровь казалась даже более настоящей, чем моя.

«Никаких имен».

В Среде реальность казалась нарисованной, а не наоборот.

— Все вы — никто, — продолжал Лекс, отчетливо выговаривая каждое слово.

Откуда-то из желудка появилась злость на свое бессилие и никчемность. По экрану очков прыгали картины согнутых спин, плетей, язв, слабостей, уродств, мутаций. Автор ролика был подкован в стимуляции подсознательного отвращения к себе, но у меня это вызывало еще один приступ нетерпения.

— Никто.

Строка опять хлестнула по глазам. Агрессивность, которую сдерживал днями, вспухала и разрывалась теперь, как гнойник. Машины «Гейта» соединялись в свою сеть, получающую доступ на уровень с ограниченными возможностями, где не нужны ни лицензионные ключи, ни ворох приложений. Именно поэтому те, кому Среда оказывалась не по карману, так стремились сюда.