Некоторое время они оба молчали. Снизу, из сада, доносились обрывки скандала. Это Лейла в первом слое общалась с новенькой — дополнительной женщиной Слуги Порядка, взятой месяц назад. Голос Лейлы, злой, но при этом как будто испуганный, срывался на визг. Голос новенькой звучал тихо, но довольно уверенно. Кроме Лейлы, визжали еще Лейлины дети.
— Скажи, что ты меня любишь, — попросил вдруг Восьмой.
— Живущий полон любви…
— Нет, не так!
— А как?
— Скажи, что любишь только меня.
— Но так не бывает…
Она почувствовала, как дрожат его плечи.
— Ты здоров?
— Если можешь, не прижимайся ко мне этой пленкой. Мне от нее холодно.
Она отодвинулась.
Полуистлевшее, ломкое, как крыло мертвой бабочки на ветру, шевельнулось воспоминание. Когда-то — ей было всего пятнадцать — у нее родился Родной. Младенец был нездоров и временно перестал существовать спустя несколько месяцев. Но все то время, пока он был с ней, она заботилась о нем по программе «Мой Крошка-Живущий»: переодевала, кормила, купала, делала массаж и так далее. Для всех процедур она, как полагается, использовала одноразовые контактные перчатки. Когда она трогала его, совсем голого, руками в перчатках, он точно так же дрожал…
не прижимайся ко мне этой пленкой
…как будто от холода. Возможно, несколько раз она даже снимала перчатки, чтобы малыш успокоился. Скорее всего, снимала. Но вспомнить точно она не могла. С первослойными воспоминаниями так всегда: рассыпаются, как вчерашние сны… А из памяти она давно удалила всю папку «Родной» по совету психолога. Сразу после того, как он временно перестал жить. «Отправляйте травмирующие психику файлы в корзину». Все исчезло: фотографии, видеоролики, дневниковые записи. Все забылось — его лицо и глаза, его плач и кряхтенье. Остались только смутные воспоминания тела… Как он дрожал. И еще тепло его губ, обхвативших набухший сосок.
…Клео медленно сняла с себя окк и прижалась к его голой коже своей голой кожей. Он повернулся к ней и обнял крепко и властно. Горячая паника разлилась в животе. Она почувствовала себя вырванным из панциря слизнем. Он прикоснулся к ее соску языком. Она вздрогнула и закрыла глаза. Спокойно. Спокойно. В конце концов, это тоже он. Ее самец, отец ее мертвых детей. Тот, по кому она так тосковала все это время.
В третьем слое она судорожно нырнула в