Улица, наполненная людьми и сверкающими витринами. Вторая, не отличающаяся от первой практически ничем. Третья, четвертая, пятая… с каждым шагом чуть меньше лоска и напряга. Чем дальше от центра, тем больше свободы.

Гудвин сел за столик придорожного кафе, заказал фруктовый коктейль и вновь поместил неприметную, понятную лишь для своих вывеску в виртуальном пространстве.

Какое-то время ничего не происходило. Подобные наплывы клиентов, как несколькими минутами ранее, бывали редки, но ради них стоило учиться терпению.

>Пять штук за дзен.

Гудвин внимательно посмотрел на сообщение, затем расплатился за коктейль и направился в сторону монорельса. На сегодня рыбалка была окончена.

Может быть, это и не законники, а кто-то новенький влез на его закрытый канал, но обычно те, кто знал пароль, знали и условный шифр. В любом случае лучше перестраховаться, чем гарантированно умереть. А выбор был именно таким.

Погрузившись в толпу и став ее плотью, Гудвин Гейт продвигался к остановке монорельса. В нагромождении зданий он искал переулок, в котором было бы темно и безлюдно. Практически невозможное сочетание для Нового Вавилона.

Чувство опасности, вырабатывающееся у каждого, кто начинал заниматься чем-нибудь незаконным и планировал прожить подольше, подсказывало, что за ним следят. Кто именно — не имело значения.

Наконец удача вроде бы улыбнулась. Он нырнул в узкий проулок, сменил цвет куртки на пестрый и яркий и полез в карман за гелем для волос. Несколько секунд — и прическа превратится в блестящий пурпуром ирокез, сделав из Гудвина заурядного панка.

Но в этот момент ствол игольника уперся ему в спину и кто-то хрипло шепнул:

— Пошли.

Кажется, меры предосторожности запоздали.

— Куда? — спросил Гудвин, понимая, что ему ничего другого не остается, кроме как следовать приказаниям неизвестного.

— Пока прямо.

И они пошли прямо через ряды мусоросборников, загромоздивших проулок. На ближайшем же перекрестке Гудвина бесцеремонно впихнули на заднее сиденье красного мобиля. Он оказался зажат между двумя крепкими парнями, один из которых продолжал держать игольник — в опасной близости от ребер пленника.

— А ведь я предлагал пять тысяч за дзен, — сказал, поворачиваясь, водитель. Обритая голова и лицо его были покрыты светящимися серебристыми татуировками, обрисовывающими кости черепа.

— Не понимаю, о чем вы, — пожал плечами Гудвин.

— Не прикидывайся. Мы ведь можем и заштопать тебя в профилактических целях, чтобы стимулировать память. — Тон у собеседника был скучающий, будто ему каждый день по несколько раз приходилось грозить челам смертью. Возможно, так оно и было.