Оставшись без оружия, Оливер, Хоггстон и коммодор Блэк сидели в помещении, которое — как ни странно, казалось даже по-своему уютным, если учесть, что это была лишь заброшенная станция пневматической линии. Лишь присутствие изгоев, вооруженных допотопными ружьями и луками — кстати, нацеленных на троих пленников, — говорило о том, что в данный момент они находятся не в библиотеке какого-нибудь почтенного джентльмена.

Бенджамин Карл вкатил себя на инвалидной коляске, и, лавируя между стульями, приблизился к столику, на котором стояла старинная масляная лампа с двумя рожками. Голова вдохновителя революции сияла в ее свете. Небольшая серебряная тонзура — вот и все, что осталось от некогда пышной шевелюры всемирно известного революционера.

— Послушай, приятель, — подал голос коммодор Блэк, — надеюсь, в твои планы не входит пытать нас? Я что-то не вижу на твоем столе пыточных инструментов.

— Пытать? Я всегда считал, что настоящая пытка — это когда приходится слушать предвыборные речи приятелей Хоггстона. Нет, я бы хотел предложить вам по чашечке каффиля. Демсон Бедбери, вы бы не согласились поухаживать за нами?

Девушка, которая выдала их карлистам, вышла из библиотеки, но вскоре вернулась с дымящимся кофейником и четырьмя чашками.

— Я смотрю, Карл, время тебя пощадило, — заметил Хоггстон. — Особенно если учесть, что, по-моему, ты был мертв еще пару недель назад. Не считая инвалидной коляски…

Бенджамин Карл ударил ладонями по спицам колес.

— Я здесь не по причине возраста, Первый Страж. Меня похитили политические авантюристы из числа тех, кто в дебатах чаще занимают вашу сторону. Пришлось прыгать с круглого черного аэростата, и, как вы видите, приземлился я не совсем удачно.

— Тайный Суд? А я-то всегда думал, что это старые парламентские сказки, нужные лишь для того, чтобы я не позволял себе лишнего. Тебе, Карл, всегда чертовски везло.

— Я ничего не придумываю. — Старый революционер указал на стены своего жилища. — А теперь и вы делите со мной мое везение, Первый Страж. В ваших нищенских лохмотьях, провонявших помойкой, в то время как по проспектам Миддлстила маршируют головорезы из Третьей Бригады.

— Содружество Общей Доли — твое детище, Карл. Неужели твое сердце не переполняется гордостью при виде их свершений?

Бенджамин Карл развернул коляску и вытащил с полки какую-то книгу.

— «Общество и общее дело», первое издание. Ей цены нет на черном рынке с тех самых пор, как вы запретили ее.

С этими словами он бросил книжонку Хоггстону.

— Скажите мне, вы, пуристский кретин, где в ней говорится, будто мы собираемся устроить лагеря, чтобы воспитывать в них детей, которых будем отбирать у родителей? Что будем выстраивать наших граждан под тенью Гидеонова Воротника? Что одна страна должна нападать на другую? Что поставим себе на службу банду головорезов, чтобы они пинками вышибали двери и тащили людей на переработку? Найдите в книге место, где я это написал!