…Он стоял над телом отца. Кулаки сжимались, словно он пытался раздавить собственные ладони, ногти впились в кожу, но он ничего не чувствовал. По щекам текли слезы. Он не хотел, не желал проявлять слабость, но слезы не спрашивали разрешения и текли рекой.

Отец был еще жив. Его сердце билось ровно, хотя пульс и частил, грудная клетка мерно поднималась и опускалась. Витальные функции не нарушены, подкорка не участвует в сетевом подключении ломщика к сети с помощью «поплавка». Правда, с корой, вероятно, большие проблемы. Нет ее, считай, одна подкорка и осталась. Да и легкая передозировка «синдина» имеется, все признаки налицо.

Отец доказал то, что хотел. Он был нейкистом, читал эту ересь – «Числа праведности», и постоянно цитировал её. Он хотел доказать, что Цифра может всё. И что всё дозволено людям Цифры.

Факты раскрылись всего несколько часов назад: массовые смерти потребителей биодобавки, разработанной им, сыном этого цифрового негодяя, не были причиной ошибки биохимиков. Его ошибки. Был взлом, программу пищевого фабрикатора, защищенного, согласно приказу султана, чуть ли не лучше, чем сеть военного ведомства, изменили, и в лотках готовой продукции появилась отрава. Много порций отравы.

Отец доказал, теперь он тоже верил, что ломщик сильнее биохимика.

Он так и не узнал, куда полез отец на этот раз, кто оказался сильнее и вырвал сознание из черепа ломщика. Но он поклялся разыскать отлетевший в Сеть разум отца и наказать виновного.

Отец учил его искусству Цифры, не всегда согласовывая свои намерения с его желаниями. Но эти уроки все-таки пошли впрок, поэтому обучение не было слишком долгим. Уже через три года он приступил к выполнению задуманного, поступив на работу в Министерство информационной безопасности Баварского султаната.

Слои разлетались шелухой, исчезая во тьме. Уже почти ничего не осталось, еще немного, и покажется сердцевина. То, с чего всё началось. Но сердцевина может оказаться едкой, она вышибает слезу своим ароматом и разъедает язык того, кто осмелился попробовать…

…После того как Джоконду и Вильгельмину увели, он так и остался стоять у окна, продолжая смотреть немигающим взглядом в медленно синеющую темноту ночи. Потом взошло солнце, его глаза прищурились от нестерпимо яркого света, бьющего прямо в окна квартиры в престижном жилом комплексе Анклава Марсель.

К вечеру, когда в комнате снова сделалось темно и закатное солнце раскрасило всё снаружи в бордово-фиолетовые тона, он упал. Медленно осел на пол – мышцы ног не выдержали столь длительного надругательства и расслабились против воли.