– Что ты несешь, Лоренцо? – негр разглядывал Халиля, будто пытаясь найти, что в нём не так.

Он не собирался отвечать командиру группы махаонов.

Послышались характерные для такой ситуации звуки – приглушенный шорох одежды и сухие щелчки предохранителей «дыроделов». Теперь он чужой, всё еще значащийся в файлах системы, но чужой, которого можно застрелить при попытке к бегству, как только система снимет с его «балалайки» метку. Но стрелять никто не будет: им нужна информация. То, что с ним теперь сделают, намного хуже простого выстрела в затылок.

Халиль коротко пожал плечами и повернулся к окну, дав понять предводителю махаонов, что разговор окончен.

– Да, Милторн, – послышался голос негра, – это я. У нас здесь с Лоренцо проблемы, нужно…

Он хотел вычеркнуть Халиля из секретных списков особой группы «Махаон». Во всяком случае, до окончательного выяснения обстоятельств. Но не успел…

Именно в этот момент произошел первый толчок – где-то далеко на Русском Севере, словно в иной вселенной, что-то не заладилось на Станции.

40

40

Микмак потер лоб. Он здорово разодрал кожу в этом месте, чесать было больно, но всё равно чесалось так сильно, что удержаться он не мог. Ногти с неприятным хрустом цеплялись за край ранки, поднимая оттуда какой-то лоскут.

– Как вам удалось выжить? – спросил Халиль.

Хотелось бы узнать ответ на этот вопрос. Но Микмак его не знал – теперь, услышав рассказ Халиля о группе «Махаон», он вообще перестал понимать, как мог справиться с бойцами такого класса.

И заметь: ты выжил один из всего отряда.

«Мозголом» из внутренних войск, похоже, отчаялся узнать от Микмака обстоятельства того дела. Он, разумеется, не докладывал об этом подопечному, но отчаяние в тот день легко читалось в его уставших глазах. Микмак ничего ему не рассказал. Так же, как до сих пор не смог ничего рассказать и самому себе.

Иногда он видел сны, иногда что-то вспоминал, но никогда в его воспоминаниях или видениях не фигурировало описание того, как именно он одолел бойцов «Махаона». Только распустившийся огненный цветок на стволе одного из бойцов, а дальше – шесть трупов со свернутыми шеями или простреленными затылками. И теплый «дыродел», торчащий из-за его ремня.

– Я не знаю, – пробормотал Микмак. Перекатывающийся под пальцем уголок собственной плоти раздражал, его хотелось оторвать, но Микмак опасался, что будет больно. – А что Джоконда делала в синагоге? Она ведь не была туристкой. Так же, как люди, которых убили махаоны. Руководство явно дезинформировало нас.