– Порфир только рад, мисси, – произнес парикмахер, когда за их спинами открылась дверца кабины.

И вдруг рванулся, дернул пряжку пристежного ремня, а Энджи, повернувшись, увидела в проеме оранжевую парку, поднятую руку, зеркальные очки. Шума от пистолета было не больше, чем от зажигалки, но Порфир конвульсивно дернулся, его длинная черная рука схватилась за горло. Охранник, задвинув за собой дверцу, бросился к Энджи.

Что-то твердое ткнулось ей в живот. Порфир, как тряпичная кукла, обмяк на сиденье, изо рта у него высунулся острый кончик розового языка. Непроизвольно она опустила глаза – всего-навсего черная хромированная пряжка пристежного ремня с налепленным на нее ромбом из зеленоватого пластика.

Потом взгляд Энджи уперся в белый овал лица, обрамленный оранжевым нейлоновым капюшоном. Энджи увидела собственное лицо – белое от шока, удвоенное серебром линз.

– Он что-нибудь пил сегодня?

– Что?

– Он. – Большой палец дернулся в сторону Порфира. – Он пил какой-нибудь алкоголь?

– Да… пару часов назад.

– Вот черт. – Голос был женский. Фигура повернулась к потерявшему сознание парикмахеру. – А я вкатила ему транквилизатор. Не хотелось бы подавить дыхательный рефлекс, знаешь ли. – (Энджи смотрела, как женщина щупает Порфиру пульс.) – Думаю, с ним все в порядке. – Кажется, женщина пожала плечами где-то в глубинах своей огромной парки.

– Охрана?

– Что? – Блеснули очки.

– Вы из службы безопасности «Сенснета»?

– Черт побери, нет. Это похищение.

– Вы меня похищаете?

– А то.

– Почему?

– Причина не самая очевидная. Кое-кто точит на тебя зуб. И на меня тоже. Предполагалось, что этим займусь я, то есть уволоку тебя на следующей неделе. Хрен им. Все равно мне надо с тобой поговорить.

– Вам? Поговорить со мной?

– Ты знаешь кого-нибудь по имени три-Джейн?

– Нет. То есть да, но…